– То, что я по твоей просьбе пригласил этого адвоката, еще ничего не значит.
– А я разве говорила, что он для меня что-то значит? – прищурилась дочь.
Губернатор раздраженно отодвинул звякнувшую о блюдечко чашку.
– Я не слепой. А ты его лучше обходи стороной. Он же во все дыры лезет! В любой конфликт! В любую свару! Да, пока все у него получалось, но я тебе говорю: это ненадежно. На бесшабашности еще никто карьеры не построил.
Настя, передразнивая отца, состроила скептическую мину.
– Я надеюсь, ты не станешь говорить этого ему за чаем?
Валерий Матвеевич глянул на скопировавшую его манеры дочь и невольно улыбнулся. До этого адвоката у дочери ходил в фаворитах молодой популярный писатель, написавший бестселлер про олигархов, еще раньше – ученый-физик, готовящийся стать нобелевским лауреатом, а до физика – генетик, судя по Настиным восторгам, открывший новый способ клонирования.
Ни с одним из них сколько-нибудь серьезных отношений у дочери не было. Уж это бдительный отец знал точно! Приставленные к дочери частные сыщики отрабатывали свои доллары на пять с плюсом. Кроме того, папа отлично знал характер дочери, целиком унаследованный от матери. Такой характер не дозволял мужикам приближаться ближе разрешенной дистанции. При малейшем несоблюдении дислокации нарушитель отправлялся сперва в нокаут, который Анастасия освоила, занимаясь кикбоксингом, а затем и в полное забвение, из которого ни один бывший кавалер так и не вернулся.
– Ну, что ж… – пожал могучими плечами губернатор. – Посмотрим на твоего плейбоя…
* * *
Они покидали убойный отдел в полном боевом порядке. Впереди всех шел с автомобильной запаской на плече капитан Селиванов, далее шли двое его коллег, нагруженных портпледом с костюмами господина адвоката, мешком с запасной обувью, кофром с бумагами, а также набором гаечных ключей и монтажных приспособлений для смены колес. И замыкал шествие – налегке, с одним только адвокатским портфелем – сам Павлов.
– Счастливой службы, – тепло пожелал он молоденьким автоматчикам на выходе, и те благодарно улыбнулись.
А едва они пересекли порог милиции, позвонил Ванюша:
– Артемий Андреевич! Вы уж извините! Эта девица у кого хочешь признание вырвет!
– Ты о моем новом телефонном номере? – рассмеялся Павлов.
– Не выдержал! – честно покаялся помощник. – Достала она меня! Пришлось дать…
Павлов рассмеялся, расспросил Ванюшу, как там устроились юные стажеры, пожелал спокойной ночи, проследил, чтобы все изъятые у него предметы были расставлены точно по своим местам, а едва он уселся в салон, раздался новый звонок.
– Это я, Рыбак, – стремительно сказал Мишка, – начну с главного: тебя этой ночью кончат.
Артем откинулся на сиденье, на секунду прикрыл глаза и тоже начал с главного:
– Кто?
– Это не братва, и это не милиция, – быстро сказал Мишка, – но работают жестко. Пристава, который тебя не сумел… уже убрали…
– Саффиров с ними? – оборвал его Павлов.
– Нет, – хмыкнул Мишка, – твой татарин – нормальный мужик: всю ментуру и всю братву на уши поставил! Переживает. Позвони ему.
– Обязательно, – пообещал Артем, – а что еще?
– Заказчик работает от губернатора. А киллеры прибудут в Тригорск минут через сорок…
Внутри у Павлова оборвалось.
– И я тебя прикрыть не успеваю… – с трудом выдавил Мишка. – Извини, но тебе лучше знать все как есть.
«Значит, от губернатора…» – повторил про себя Павлов. Его подозрения об участии в захвате «Микроточмаша» кого-то из местных эта информация подтверждала целиком. Но сегодня собственная прозорливость его почему-то не радовала.
– Спасибо, – сказал он, – есть что-нибудь еще?
– Нет, – тихо ответил Мишка, – тот, кого мои люди кололи, ни фамилий, ни кличек заказчиков не знает… обычный диспетчер.
Артем еще раз поблагодарил, тут же начал набирать Шамиля – он прекрасно представлял себе, что чувствует его армейский друг. То же самое чувствовал он сам – прямо сейчас – по поводу гибели Пахомыча. И главный вопрос был один: а не я ли виновен в том, что все так повернулось? Однако телефон Шамиля был вне доступа.
Не переставая набирать номер, Павлов попытался обдумать хотя бы свое положение, но и здесь достойного решения не видел. Местная милиция быть ему защитой не могла: расспросят, может, заявление примут, да и выпустят… минут через сорок. Вряд ли мог повлиять на ситуацию и Соломин: то, что ФСБ не станет нарушать закона и вмешиваться в «хозяйственный спор», Юра объяснил вполне внятно. И выходило так, что к тому времени, как киллеры прибудут в Тригорск, Артем начнет знакомство с Настиным папой, а к тому времени, как он покинет крышу гостеприимного губернаторского дома, бойцы будут расставлены по местам, а схема быстрого и бесшумного устранения нормально включится и нормально отработает.
Телефон Шамиля по-прежнему был вне зоны доступа, и Артем досадливо поморщился.
«Может, все-таки позвонить Соломину? Неужели Юра не объяснит своим тригорским коллегам, насколько все серьезно?»
Артем тронул машину с места. Он уже понимал, что звонить Соломину не станет. Потому что если ФСБ вмешается, уральцы просто обрубят все концы, а он так и не узнает, что происходит на самом деле.
* * *
Сергей Михайлович узнал о происшедшем, когда Павлова уже отпустили.
– Ему губернатор позвонил, – прямо сказал Бугров, – и я уже ничего не мог…
– Губернатор?! – охнул Колесов.
– Точно, – убито отозвался оперативник, – там еще дочка некрасовская говорила, но я так и не понял, при чем здесь она.
Колесов замер. Павлов опять одержал верх, причем так, как от него не ждал никто.
– Да ты не беспокойся, – попытался оправдаться Бугров, – никуда он не денется, все равно уже сегодня на улицу выйдет. Уральцы, может быть, даже раньше подъедут.
– Ты не понимаешь, – мотнул головой Колесов. – Если сам Некрасов вытащил его из убойного отдела… дело плохо.
То, что начиналось, как нормальный рейдерский захват с нормальной работой на нормального босса, обернулось для Колесова жуткой ловушкой. И Сергей Михайлович прекрасно понимал, что теперь, когда вмешался сам губернатор, ни Спирский, ни Бугров отмазывать его не станут – за его полной для них ненадобностью.
– Не бойся, – тихо сказал Бугров, – не пройдет часа-двух, и твой Павлов уже никому никогда не помешает.
«Если бы…» – горько подумал Колесов и отключил связь. Он был уверен, что все произойдет с точностью до наоборот: московский адвокат опять выйдет сухим из воды, а Спирский свалит все свои проколы на него.
* * *
Петр Петрович ужинал в ресторане «Олимпии», когда ему позвонил осведомитель: