— Ой! Я так мечтала увидеть настоящий русский театр, — щебетала она, — этих талантливых русских актеров! Прекрасных актрис! Мне очень приятно, Артем, что мы можем с вами сегодня насладиться хорошей игрой! Это замечательно.
Там, за столиком ресторана, кого-то благодарно и торопливо чмокнули в щеку, и Соломин зарычал и сорвал наушники.
Спустя два часа по адвокатской квартире на Арбате разносился таинственный нежнейший аромат чая, смешавшийся с флюидами молодых разгоряченных любовников. Соня целовала его и крепко прижималась дрожащим телом. Внезапно он остановил ее, приложив палец к ее губкам:
— А как же прекрасные актеры и талантливые актрисы?
— Пусть еще репетируют. Завтра проверим. Сегодня я очень занята.
Соня, играя, прихватила палец Артема своими белыми маленькими зубками. Он не отдернул руку, а, повернув ее головку вполоборота к себе, ответил таким же игривым укусом за ушко.
В Вахтанговском давали в этот день премьеру с блистательным Владимиром Этушем в роли князя и искрометной Марией Ароновой в роли гранд-дамы. «Дядюшкин сон» прошел с триумфом. Павлову и Ковалевской совсем не спалось…
Заседание рабочей группы кафедры прямо с утра началось жутким скандалом. Профессор Николай Иванович Смирнов, остро заинтересованный в соблюдении всех договоренностей с англичанами в лице профессора Кудрофф, настаивал на ускорении работы. Те же, кому следовало все это исполнять, — напротив, настаивали на выделении им дополнительного времени.
— Николай Иванович! Мы не успеваем в нужный вам срок! Переделать два доклада за неделю нереально!
Смирнов спокойно и кропотливо помечал все высказанные замечания в своей толстой амбарной книге. Когда-то, в прежней еще стране, все было намного проще. Академикам и профессорам были положены определенные льготы, повышенная зарплата за научную степень и звание, увеличенная жилая площадь, дополнительные несколько дней к отпуску и обязательный «библиотечный день» раз в неделю. А еще раз в квартал им выдавали письменные принадлежности, бумагу, тетради, карандаши, ручки и даже скрепки.
В первые дни после развала Советского Союза, узнав, что часть филиалов отходит к белорусским и украинским коллегам, ректор Рунге распорядился приостановить отправку в Киев партии канцелярской продукции. Он наложил табу и своим распоряжением раздал экспроприированные канцтовары всему профессорскому составу института. С тех пор у Смирнова образовался неиссякаемый запас амбарных книг.
Смирнов пододвинул очередную амбарную книгу поближе, а доктор наук Кубышко так и продолжал сетовать:
— В первых докладах из-за спешки в подготовке были допущены некоторые технические… как бы сказать… неточности.
— Неточности? Это вы скромно… — Смирнов положил авторучку и приподнял очки.
Кубышко покраснел:
— Николай Иванович, понимаю ваше недовольство. Именно вы несете ответственность за исполнение договора. Но мы готовы исправить.
Кубышко действительно стыдился некоторых выкладок, которые были приведены именно его лабораторией, и он, как человек совестливый, получив деньги за некачественно сделанную работу, не мог молча отсиживаться за спинами коллег. Кубышко протянул несколько отпечатанных листов Смирнову:
— Здесь есть предложения по отработке материала. Но что неделя, что две недели — срок одинаково нереальный. У нас в наличии только половина штатного состава лаборатории.
— А где же остальные?
— Остальные? Как бы вам сказать?! Ушли в поисках лучшей доли. Как известно, рыба ищет, где глубже, а профессор — где лучше.
Смирнов озадаченно потер лысину:
— И какой вы видите выход?
— Выход есть. Дайте нам хотя бы двадцать рабочих дней. Мы все закончим.
Смирнов отрицательно покачал головой. Перед вылетом профессора Кудрофф в Лондон они договорились об ускорении исполнения контракта, и увеличивать срок до двадцати…
— У вас было сорок…
— Это так, но данные требовали уточнения и проверки в условиях стенда. На стенде можно увидеть результаты. Были допущены просчеты. Не смертельные. Они исправимы. Я не снимаю с себя ответственности как руководитель лаборатории. Но для испытания на стенде нужно иметь хотя бы десять работающих моделей. У нас их нет и пока не предвидится… — Кубышко от отчаяния закусил указательный палец правой руки.
— Хорошо. В таком случае я предлагаю не заниматься наукообразным стриптизом, а просто проанализировать замечания, присланные британцами. Здесь весь список, — профессор Смирнов разложил на столе десяток плотно исписанных страниц. — Всего триста восемьдесят четыре замечания и вопроса.
Кубышко схватил список и жадно пробежал глазами строки английского текста.
— Понятно, понятно. Но… как быть с их требованием по образцам?
— Каким именно? — Смирнов углубился в вопросник.
— Вот здесь. Сто четырнадцатая позиция. Они просят отчет об испытании пятидесяти образцов. Это немыслимо! Где мы можем построить пятьдесят ракетных двигателей? Как их испытать в такие сжатые сроки? Это за гранью возможного!
Профессор и сам знал, что это за гранью возможного.
Первым делом Соломин созвонился с Борисом Черкасовым и предложил ему обсудить пределы взаимной ответственности, если вдруг что-то пойдет не так.
— Я тебе говорю, — кипел яростью Боря, — на них клейма некуда ставить! Смирнов с утра по этому британскому делу заседает. Я к академику со вчерашнего вечера пробиться не могу! А я, между прочим, не хрен собачий!
— Так я могу делать то, что мне покажется верным? — уточнил Соломин размер притязаний проректора по режиму.
— Мочи каждого, кто под руку попадет, не ошибешься, — мрачно обозначил свою гражданскую позицию Черкасов, — я тебе слова против не скажу. Можешь прямо с академика начинать.
Соломин поблагодарил и тут же перезвонил в приемную академика Рунге — с простым, в общем, требованием: провести экспертизу материалов на предмет секретности. И, само собой, этому звонку большого значения там не придали.
«Как и ожидалось… — мурлыкнул Соломин. — Что ж, всему свое время…»
Он неторопливо, с удовольствием подшил в новенькую папку все скопированные документы из гостиничного сейфа профессора Кудрофф. Отдельно сложил то немногое, что накопилось по профессору Смирнову. Отдельно, любовно огладив, подколол данные о прослушке переговоров между звонящей из квартиры Артема Павлова американской связной и Алеком Кантаровичем. В перспективе почти все они должны были составить преступную группу, успешно изобличенную и определенную в места лишения свободы на самые различные сроки — в зависимости от вины.
— А теперь начнем — с самого первого шага…