— Судя по твоему виду, бедняге Росарио не поздоровилось, — заметила я. — Ну-ка расскажи, что еще ты с ним сотворила?
— Я с ним что-то сотворила! — возмущенно фыркнула Адела. — Да этот обезьяний хрен посмел заявить, что во мне сексуальности меньше, чем в шелудивой беременной верблюдице и что бородавки на моем плече способны превратить в импотента даже сексуального маньяка, выпившего флакон универсального возбудителя для мужчин.
— А разве у тебя есть бородавки на плече? — удивилась я.
— У меня на плече две очаровательные родинки, — с чувством оскорбленного достоинства объяснила Адела.
Я наклонилась к плечу подруги.
— Действительно родинки и очень даже симпатичные, — подтвердила я. — Интересно, что же ты такого сказала несчастному Чайо, что он обозвал их бородавками?
— Да ничего особенного, — пожала плечами Адела. — Всего лишь, что его член даже меньше его мозгов и что при его росте…
— Хватит, — взмолилась я. — Вы стоите друг друга.
— Интересно, ты на чьей стороне, — вскинулась она, — на моей или на его?
— На твоей, на твоей, — заверила я. — Просто, если логически подумать, трудно ожидать от мужчины комплиментов после того, как ты подобным образом отзываешься о его росте, мозгах и… мужских достоинствах.
— Платон мне друг, но истина дороже, — гордо процитировала Адела.
— Истина — штука субъективная, — заметила я, но подруга меня не слушала, поглощенная бурлящими внутри эмоциями.
— Ничего! Я ему отомщу! Отомщу! — шипела она. — Я уже знаю, что делать!
— И что же? — заинтересовалась я.
— Афро-антильская магия! — зловеще и многозначительно произнесла Адела.
— Афро-антильская магия? — переспросила я. — Ты имеешь в виду вуду?
— Туда входят разные культы, в том числе и вуду, но магия «Конго» мне нравится больше, — пояснила Адела. — Уж больно там ритуалы зрелищные. Я этого гада навек импотентом сделаю.
— Ну зачем же так жестоко? — Я попыталась смягчить жаждущую мести подругу. — Подумаешь, ты его обругала, он тебя обругал. Забудь, и дело с концом.
Адела вперила в меня сверкающий взгляд.
— Ты считаешь, что я могу простить человека, который назвал мои родинки бородавками? — возмущенно спросила она.
— Ради бога, смотри на дорогу, — взмолилась я. — Если мы сейчас разобьемся, ты уж точно не сможешь отомстить.
Подруга выровняла вильнувшую в сторону машину и снова уставилась на шоссе. Я облегченно вздохнула.
— А что, здесь кто-то практикует ритуалы афро-антильской магии? — спросила я.
— Еще как! — хмыкнула Адела.. — Здесь же полно латиносов, а в Латинской Америке большинство населения, не исключая президентов и членов правительства, по крайней мере тех, в чьих жилах течет негритянская и индейская кровь, помешано на магических культах, а компьютеры и европейские манеры — это так, больше для отвода глаз.
— Я слышала об этом, — заметила я. — Говорят, генерал Норьега регулярно занимался колдовством, а когда его арестовали, американцы обнаружили во всех домах Норьеги разных идолов, ритуальные сосуды с черной водой, травы и булавки, цветные ленточки, испещренные именами врагов, а также запеченные в маисовые лепешки и перевязанные ленточками фотографии Рональда Рейгана, Джорджа Буша и панамского лидера Эндары.
— Норьега практиковал культ «Кукуту», возникший в результате слияния некоторых негритянских культов с магическими ритуалами индейцев гуайми и куна, — объяснила Адела.
— А ты откуда знаешь? — удивилась я. — Вот уж не думала, что тебя интересуют магические культы.
— Просто я регулярно хожу в «Каса де брухос», — пожала плечами подруга.
— В «Дом колдунов», — перевела я. — А что это за заведение?
— У одного дипломата из посольства Гайаны, помешанного на магических ритуалах, есть огромный коттедж в Змиевке, — объяснила Адела. — Там собираются все латиноамериканцы, занимающиеся афро-антильской магией или интересующиеся ею. Дело организовано с таким размахом, что «Каса де брухос» приносит своему хозяину очень приличный дополнительный доход. Завтра я как раз собираюсь в Змиевку. Запеку фотографию Чайо в маисовую лепешку. Хочешь, поезжай со мной. Там ты такого насмотришься. — на дюжину детективов хватит.
— Конечно, поеду, — вдохновилась я. — А как дипломат к этому отнесется?
— Об этом не беспокойся. Он до сих пор влюблен в меня, — усмехнулась Адела. — Только имей в виду, что все ритуалы проводятся ночью, так что нам придется заночевать в коттедже. Бачо выделит нам отдельную спальню с ванной, так что на этот счет можешь не беспокоиться. Будем спать, как королевы.
— Бачо — это гайанский дипломат, — догадалась я. — Кстати, как звучит его имя в полном виде?
— Басилио, — пояснила подруга. — Бачо — это Вася по-испански. Значит, договорились? Я заеду за тобой?
— Заезжай! — сказала я.
Мы снова поехали на машине Аделы. До Змиевки нужно было добираться около часа, и страдать столько времени в очках мне не хотелось.
— Змиевка, Змиевка, — припоминала я. — Что-то уж очень знакомое. По какому это направлению?
— По Белорусскому, — сказала Адела.
— Все. Теперь вспомнила, — обрадовалась я. — У моей подруги когда-то была дача в Пестяках, и в детстве я часто отдыхала там. По-моему, это километрах в пятнадцати от Змиевки.
— Точно, — подтвердила подруга. — Кстати, мой Бобчик в Пестяках целый дворец отстроил — с бассейном, сауной, камерами внешнего наблюдения, автоматически открывающимися воротами и прочими прибамбасами. Как-нибудь съездим туда.
— Живут же люди, — вздохнула я. — А я все ремонт никак не закончу.
Судя по первому впечатлению, дом гайанского дипломата Васи ничуть не уступал дворцу малахольного Бобчика. Мы прибыли туда под вечер и обнаружили в саду и в гостиной облаченных в вечерние туалеты гостей. К счастью, Адела меня заранее предупредила о парадной форме одежды, и я выбрала из своего гардероба обтягивающее черное платье и итальянские туфли на высоких каблуках.
— А вот этого ты знаешь! — прошептала мне на ухо Адела, указывая пальчиком куда-то в толпу. — Эусебио. Помнишь, он ухаживал за мной, когда ты только начинала заниматься испанским.
— Уругваец? — уточнила я.
— Да нет же! Уругваец — Амбросио, Бросик. А Чепо, Эусебио — эквадорец.
— Извини, — сказала я. — Вечно их путаю.
— Знаешь, чем он теперь занимается? — с таинственным видом произнесла подруга.
Я вопросительно взглянула на нее.
— Араньяс милагросас! — понизив голос, сообщила Адела.
— Чудодейственные пауки? — удивилась я. — А что это такое?