Луис подошел ко мне и обнял.
— Извини, — сказал он. — Теперь я понимаю, что с тобой. А я-то думал, что дело во мне.
— И в тебе тоже, — сказала я. Неожиданно я решила сыграть ва-банк.
— Что ты имеешь в виду? — спросил колумбиец.
— Ты знаешь Захара Ильина? — задала я встречный вопрос.
— Нет, — удивился он. — А кто это?
— Это человек, которого вчера зарезали в подъезде дома моей подруги, — объяснила я. — У меня есть подозрение, что его убили тем же оружием, которым закололи Чайо.
— Понятно, — кивнул головой колумбиец.
— И это все, что ты можешь сказать?
— А что ты хочешь от меня услышать? Мне жаль, что все это так расстраивает тебя.
— И ты продолжаешь утверждать, что не знаешь этого человека?
Луис укоризненно посмотрел на меня.
— У тебя в очередной раз разыгралось воображение, — сказал он. — Ты снова ведешь себя так, словно подозреваешь меня в этом убийстве. Приди в себя. Это реальная жизнь, а не детектив.
— Тогда почему ты следил за Захаром, когда он встречался с другим латиноамериканцем в ресторане «Харакири»? — завелась я. — Или это тоже плод моей фантазии? Между прочим, тебя опознали.
— Кто опознал? — Лицо колумбийца окаменело.
Я чувствовала, что пора остановиться и, прежде чем продолжить разговор, на всякий случай вооружиться помповым ружьем, но меня уже понесло.
— Есть свидетели, — сказала я. — Кроме того, я знаю, что именно тебя интересует. Речь идет об оружии, точнее, об уникальном автомате, разработанном Захаром Ильиным, весящем чуть больше двух килограммов, с прицельной дальностью 3800 метров, принципиально новой конструкцией подачи патронов, что позволяет загружать в легкий магазин 70 патронов, а в стальной — 90, и с уникальными химическими добавками в заряде, увеличивающими дальность полета и пробойную силу пули. Мне продолжить?
— Кто ты? — коротко спросил Луис. Я пожала плечами.
— По-моему, я уже упоминала, что пишу книги, — заметила я.
— Меня интересует, на кого ты работаешь.
— На себя, — ответила я. — Я делаю именно то, что говорю, — пишу книги, и больше ничего. А вот ты уж точно не только бизнесмен.
Колумбиец тяжело вздохнул и задумался.
Я молчала. Посещавшие меня мысли были не слишком веселыми. Похоже, моя роскошная любовная история закончилась. Кроме того, я явно сваляла дурака. После всего, что я наговорила, Луис мог счесть меня опасной и убрать так же, как он убил Захара и Чайо.
Луис молча сварил себе новую порцию кофе и выпил его.
Я допила апельсиновый сок и аккуратно поставила чашку на стол.
Потом колумбиец еще раз вздохнул и спросил:
— Почему ты решила завести со мной роман?
Я посмотрела на него с удивлением.
— Потому что ты мне понравился, — ответила я. — А ты?
— Ты тоже мне понравилась, — сказал он, как мне показалось, искренне.
Мы немного помолчали.
— Так ты знал Захара Ильина? — снова спросила я.
— Можно, прежде чем ответить, я тебя поцелую? — поинтересовался он.
— Валяй, — сказала я. — По правде говоря, мне гораздо больше нравится целоваться с тобой, чем выяснять отношения.
— Мне тоже, — улыбнулся Луис.
Он обнял меня. Его губы были влажными и горячими. Мне хотелось, чтобы поцелуй длился вечно, но, к сожалению, иногда надо переводить дыхание. Колумбиец еще крепче прижал меня к себе, и я почувствовала, как мне в грудь уперлось что-то твердое.
— Что у тебя в кармане рубашки? — спросила я.
— Водительское удостоверение, — улыбнулся Луис. — А ты думала, пластиковая взрывчатка или детонатор от атомной бомбы?
— Можно я посмотрю? — попросила я.
— Если хочешь, можем поиграть в инспектора ГИБДД и нарушителя правил дорожного движения, — предложил колумбиец, доставая из кармана документ.
Я развернула удостоверение и, сличив фотографию с оригиналом, прочитала: «Луис Хорхе Матаморос Вильяпинеда».
— Матаморос! — с ужасом повторила я. — Твоя фамилия Матаморос? Это означает «Убей мавров»?
— Ну да, — подтвердил Луис. — А почему это тебя вдруг так шокировало? Матаморос — очень распространенная фамилия. В средние века испанские феодалы давали эту фамилию своим вассалам, уничтожившим большое количество мавров. Не хватало еще, чтобы ты теперь убийства мавров на меня повесила. С тебя станется. Кстати, в средние века убийство мавров считалось подвигом, а не преступлением, так что мои предки были вполне достойными людьми.
Я тупо смотрела на колумбийца, не в силах сказать ни слова.
— Да что с тобой! — рассердился он. — Тебе обязательно вести себя, как сумасшедшая? Ты меня пугаешь!
— Прежде чем воскреснуть из мертвых, Росарио Чавес Хуарес дважды произнес слово «матаморос», — загробным голосом произнесла я.
— Воскреснуть из мертвых? — переспросил Луис. — Он что, Лазарь или пациент Кашпировского? Так он жив или мертв, в конце концов?
— Сначала Чайо воскрес и сказал «матаморос», а потом его снова убили, и больше он не воскресал, — объяснила я.
— Ты что, издеваешься надо мной? — сердито спросил Луис. — Или ты действительно психопатка?
— Чего ради мне над тобой издеваться? — возмутилась я. — Мне самой уже эта история порядком надоела. Я даже жалею о том, что сдуру решила писать детективы. Тогда я не накопала бы на тебя столько компромата и, как наивная дурочка, продолжала бы считать тебя обычным бизнесменом.
— А я-то думал, что обычные бизнесмены слишком скучны для тебя, — заметил он. — Обычно женщины твоего склада мечтают встретить как минимум Джеймса Бонда.
— Этого бабника? — фыркнула я. — Он только на экране хорош, а в жизни от него одни неприятности, впрочем, как и от тебя. Я бы не возражала, будь ты более или менее приличным мафиози, обманывающим государство, но убийцы мне не нравятся, особенно когда они убивают невинных людей.
— Я не убийца, — по слогам произнес Луис. — Возможно, я действительно не только бизнесмен, но, клянусь тебе, я не убивал Захара и Росарио. Я действительно был около ресторана «Харакири», но я следил не за Захаром, а за человеком, с которым он встречался. Этот человек тоже колумбиец, как и я. Я знал, что речь идет об оружии, но подробности мне не были известны. И вообще, до того как ты сказала, мне не была известна даже фамилия Захара, а уж до Чавеса мне просто никакого дела не было. Я не знал, что его убили, не представляю, почему его убили, и не имею ни малейшего представления, почему, «воскреснув», он произнес мою фамилию. Мы с ним почти незнакомы. К тому же я не верю в воскрешение из мертвых. Так что давай успокоимся, и ты расскажешь мне, что именно происходит.