К счастью для страны, вмешательство дам в политику было скорее воображаемым, чем реальным, но они ни за что не признались бы в этом даже самим себе.
Несколько лет назад Тамара Безбожная завоевала широкую известность в качестве ведущей телепередачи “Мы им еще покажем!”. Под словом “мы” подразумевались мужественные российские дамы, а уж “им”, как нетрудно догадаться, относилось к представителям отнюдь не прекрасного пола.
Женщины, приходящие на передачу, рассказывали захватывающие дух истории в стиле “Как я его!”, “Ах, какие они свиньи!” или “За что он меня так?”.
Тамара комментировала жизненный опыт отважившихся предстать перед камерами женщин с позиций феминизма, делая особый упор на то, что “они”, то есть мужчины, за редкими печальными исключениями, здорово зациклены на сексе и, если правильно использовать эту их маленькую слабость, в жизни можно очень даже многого добиться.
Наибольший восторг телезрительниц бальзаковского возраста вызывал регулярно повторяемый тезис Безбожной: что бы мужчины ни говорили, на самом деле они “западают” не на хилых скелетообразных манекенщиц, а на настоящих полнокровных женщин “в теле”, у которых “есть за что подержаться”, и что свеженькая восьмидесятикилограммовая толстушка одним соблазнительным движением бедра добивается от мужчины гораздо большего, чем фотомодель за час кокетства при помощи своих больших накрашенных глазок. В качестве практического подтверждения данного тезиса весящая восемьдесят два с половиной килограмма Тамара приводила в пример себя.
Книга Безбожной “Мне опять восемнадцать”, в которой она рассказывала о своих сокрушительных любовных победах среди политиков, художников, писателей и музыкантов, стала бестселлером. На самом деле ей было сорок шесть, но какое это имело значение! В душе она всегда оставалась восемнадцатилетней красавицей, которую каждый мужчина мечтал затащить в постель, а вес ее, опять-таки согласно ее субъективным ощущениям, не превышал сорока восьми килограммов.
Организация общества “Дамы, занимающиеся политикой” стала следующим шагом в головокружительной карьере Тамары. Она уже грезила о том, как создаст свою собственную политическую партию, а дальше — кто знает! До сих пор во главе российского правительства стояли только мужчины. Должно же это когда-то измениться!
И вот теперь все летело в тартарары. После стольких лет напряженной борьбы за то, чтобы ее заметили, за свое место под солнцем, она становится всеобщим посмешищем — и почему? Дело было даже не в происках завистников, врагов или политических противников. Если бы это было так, Безбожная знала бы, что делать. Все обстояло гораздо хуже. Ночным кошмаром Тамары Безбожной стала ее самая преданная и фанатичная поклонница, в прошлом — оператор башенного крана, а ныне пенсионерка Аглая Тихомировна Вермеева, не пропустившая ни одной передачи “Мы им еще покажем!”.
Вермеева Тамару боготворила. Для Аглаи Тихомировны Безбожная стала символом всего, чего женщина могла добиться в жизни. Если бы Тамара попросила ее лечь грудью на амбразуру, Вермеева сделала бы это, не задумавшись ни на секунду.
Мать знаменитого издателя ворвалась в открытое для всех российских женщин общество “дам, занимающихся политикой”, как торнадо в теплый застойный уют лягушачьего пруда. Члены общества разбегались, как застигнутые врасплох тараканы, едва заслышав отдаленные раскаты громового голоса бывшей крановщицы, а представители прессы, узрев ее богатырские формы и неописуемые наряды, мигом забывали о Тамаре Безбожной и снимали только Аглаю Тихомировну, вдохновенно позирующую перед камерой с грацией пьяного носорога. При виде этих репортажей вся страна истерически хохотала, тиражи журнала “Bay!” росли, а престиж Тамары стремительно падал.
Безбожная перепробовала все, чтобы избавиться от Аглаи Тихомировны, но все ее попытки оказались тщетны. Казалось, бывшая крановщица то ли вообще не понимает намеков, то ли категорически отказывается их понимать. Она добровольно вносила тройные членские взносы, щедро жертвовала в Фонд поддержки российского женского движения, преданно глядела в рот Тамаре, ловя каждое ей слово, и в ответ на любое прямое или косвенное предложение посвятить свое время другому, не менее достойному занятию отвечала страстной патриотической речью, в которой она заверяла Безбожную, что всегда будет бороться за святое дело феминизма и останется верна своей любимой председательнице до самого последнего вздоха.
"Может, стоит нанять киллера?” — тоскливо подумала Безбожная и тут же отогнала эту мысль. Ей не раз приходилось добиваться своего не слишком чистыми методами, но убийство — это уж было слишком.
Тамара достала из бара бутылку коньяка и, щедро плеснув напитка в граненый стакан, залпом выпила его. Алкоголь огненной волной прокатился по пищеводу. Напряжение слегка отпустило ее.
"А что мне еще остается? — пожала плечами Безбожная. — Вопрос стоит так: или я, или она. Видит бог, я сделала все, что могла. Она сама виновата”.
Тамара задумалась, прикидывая, кто из бывших любовников мог бы порекомендовать ей надежного киллера, не из тех дешевых, которые толком и убить-то не умеют и закладывают нанимателя на первом же допросе. Конечно, это будет дорого. Возможно, даже очень дорого. Но ее карьера стоит гораздо дороже. Карьера — это ее жизнь, это единственное, что поддерживает в ней азарт борьбы и желание двигаться к цели, сокрушая все на своем пути. Ее карьера — это влияние и власть, это восхищение миллионов русских женщин, это внимание прессы, это молодые честолюбивые любовники, рассчитывающие погреться в лучах ее славы и через нее познакомиться с “нужными” людьми. В их объятиях она вновь ощущала себя юной, красивой и желанной.
Отними у нее все это — и что останется? Разжиревшая, стареющая и никому не нужная сорокашестилетняя баба с относительно скромными сбережениями. Нет, она не позволит какой-то полуграмотной крановщице уничтожить ее и дело ее жизни. Приняв это решение, Безбожная расслабилась и с наслаждением выпила еще пятьдесят граммов коньяка за упокой души Аглаи Тихомировны.
"К тому же сейчас на редкость подходящий момент, чтобы избавиться от Вермеевой, — решила Тамара. — Совсем недавно убили ее сына. Если теперь заодно убрать и мамашу, ее смерть наверняка свяжут с убийством Сергея. К счастью, я не имела никаких отношений с издателем “Bay!”, поэтому никто даже не заподозрит, что я могу быть причастна к ее смерти”.
Звонок в дверь заставил Безбожную вздрогнуть.
"Кого еще принесло среди ночи?” — недовольно подумала она, заглядывая в глазок.
— О господи! Только не это! — простонала Тамара.
— Тамарочка! Родная! Открой! — иерихонской трубой взвыла из-за двери Аглая Тихомировна. — Открой! Умоляю! Ты одна можешь мне помочь!
Безбожная сняла цепочку с двери и принялась торопливо отпирать замки. Она боялась, что вопли Вермеевой перебудят всех соседей и кто-нибудь, не сообразив что к чему, сдуру вызовет милицию, а вслед за милицией, чего доброго, пожалуют и репортеры. Только этого ей не хватало для полного счастья!
Аглая Тихомировна, тяжело дыша, ввалилась в прихожую и без лишних предисловий бухнулась на колени. Паркет жалобно скрипнул.