— Можешь, приятель, — снова возобновил раскачивания на стуле Педро Носалес. — Запросто. Но только после суда, и только в Медельине, и если тебя до того не прихлопнут его дружки. И не забудь уплатить с врученных тебе денег налог.
Погруженный в свои мысли Астремадурас достал и принялся сдирать целлофановую обертку с мексиканской сигары.
— Мой кабинет — бездымная зона, уважаемый коллега. И весь участок тоже. Курят у нас на улице. А заключенные не курят вообще. Потому что вредно. И, обобщая, — начальник полиции почесал волосатую грудь, — не пора ли вам приступить к делу, из-за которого вы удостоили нас своим посещением? Кстати, мне вчера звонили. — Носалес носком ботинка указал на черный, как шкура дьявола, и огромный, будто его размерами собирались побить рекорд, телефонный аппарат с толстыми шнуром и проводом (это был единственный предмет на столе). — И сообщили о вашем приближении с указанием примет. Только поэтому вы не сидите в камерах вместе с вашими новыми друзьями до выяснения обстоятельств.
Астремадурас, сжав зубами сигару и не прикуривая ее, начал говорить:
— Я — заместитель начальника двадцать седьмого полицейского участка города Ла-Пальма. Это — детектив Кастилио, а третий — Агустино, брат Энрике. Энрике — владелец катера «Виктория», который…
— Минуту, коллега. — Носалес выхватил левой рукой револьвер, вскинул, прищурил правый глаз и выстрелил.
Узкая в запястьях и широченная дальше до плеча красная рубаха Агустино получила сквозное отверстие в районе локтя.
— В следующий раз, когда без спроса полезут, куда не просят, и начнут копаться в моих вещах, я возьму чуть выше, — пояснил начальник полиции Текесси, возвращая пистолет в кобуру.
В невредимых до поры руках парализованный изумлением Агустино держал, расправив веером, три книги. Он достал их из тумбочки, дверцу не закрыл, и видны были еще книги, только одни книги на двух имеющихся полках. А на пыльной поверхности тумбочки лежали уже просмотренные Агустино порножурналы.
— Впрочем, если ты покажешь мне, что знаешь лучше меня испанскую поэзию, историю Колумбии или… что там за третья?
— «Философия Монтеня», — с трудом разлепив губы, прочитал заглавие Агустино, глаза которого были вытаращены, как у вареного сомика-кота.
— Или философию Монтеня, то я готов заплатить тебе лично, сколько обещано за голову этого… как его… который со шрамом. Извини, коллега. — Носалес забыл об Агустино и перевел взгляд на Астремадураса. — Договаривай. А потом скажу я, Педро Носалес, кого в этом городе зовут команданте Педро…
Астремадурас договорил.
В церкви было прохладно, и оттого было хорошо. Святые блаженствовали в темных полукруглых нишах. Где-то высоко, под потолочными сводами, ворковали голуби. Солнечные лучи насквозь пробивали высокие стрельчатые окна, но уже не жарили. Окрашенные витражами в желтый, зеленый, синий и красный тона, они красиво опускались на пол. В этих светящихся разноцветных колоннах задумчиво плавали пылинки. На скамейках, не горячих и не шершавых, хотелось растянуться, закрыть глаза и забыть обо всем. И слушать умиротворяющую тишину храма…
Если б вдобавок к этому благолепию работал телефон, то цены бы храму не было. Однако телефон, как сказал священник, молчит со времени заутрени.
Отец Януарий улыбался. Доведись ей хоть раз увидеть местного священника прежде, Люба не стала бы впустую подозревать старика католика. Этот невысокий круглый человечек лет семидесяти, с двумя подбородками и с наивными детскими глазами просчитывался опытным взглядом моментально и до самого дна. Какие там шашни с мафией, какое там недоверие к словам воспитанницы насчет того, что она приведет к нему добрых людей, которых необходимо укрыть на время! Вероятно, поэтому они так и сошлись — Летисия и отец Януа-рий: малый и большой ребенок.
Отец Януарий улыбался, показывая на огромный дисковый аппарат с трещинами на корпусе. Из телефонной трубки, что он держал в отведенной руке, не доносилось ни звука. Такого чуда, как сотовые телефоны, город Те-кесси не знал, спутникового телефона в храме Божьем, разумеется, не водилось, мощной радиостанции — тем более.
— Этого следовало ожидать, — вздохнула Люба. — Однако не могли же они отключить от телефонной линии все городские службы! Например, полицейский участок…
— Позвонить с другого телефона? — поймал ее мысль Борисыч. — Но где есть работающий телефон, там будет ждать засада, это уж к доктору не ходи.
— А если другому человеку? — предложил, почесав небритую щеку дулом автомата, Алексей.
— Я вот тоже об этом думаю. — Агент влияния внимательно и значительно посмотрела на моряка.
Волны Тихого океана взбивали белую пену над розовой полосой прибрежных рифов. И сияло светло-светло-голубое небо в головокружительной вышине. Красота. Ван Гог, «Клуб кинопутешествий», журнал «Вокруг света», реклама турагентства, плакат в душном метро насчет райского блаженства.
Подводную лодку класса «Малек-04 ЦАГ» рифы остановили в трехстах пятидесяти метрах от берега. Ясен хрен, можно было поискать проход в коралловых заграждениях, но это потребовало бы лишних затрат топлива и времени. Особо беречь следовало время.
Из воды, как голова морского змея, высунулась труба перископа, повернулась на тридцать два румба. Убедившись, что горизонт чист, лодка всплыла. Громыхнула откинутая крышка люка. Из круглого отверстия на железную спину подлодки выбрались двое. Коренастые, мускулистые, оба в черных сатиновых трусах и тельняшках. Снизу им подали вещмешки, скроенные из непромокаемой ткани.
— Ни пуха, парни, — донеслось из люка, и оттуда показалась заляпанная мазутом рука, по-«ротфронтовски» сжалась в кулак.
— Да пошел ты… — беззлобно ответил один из коренастых. И сплюнул в океанскую воду. — Ну че, Серега, вперед и с песней? — В голосе его заметно проскакивали заискивающие нотки. — Искупаемся!
Рука ухватила люк за скобу и с надрывным скрипом захлопнула его. Послышался лязг проворачиваемого ворота.
— Так ото ж… — Названный Серегой философски посмотрел на зеленеющую полоску береговой растительности. — Заодно и тельники постираем.
Что такое триста метров по теплой воде для бойца отряда «Кварц» — элитного подразделения дивизии «Морские ежи», — даже если плыть приходится с полным боевым снаряжением? Фигня. Если не сказать сильнее.
Приказ генерала-майора Ермакина начал претворяться в жизнь.
…«Беломор» малость подмок — морская вода просочилась-таки в один из непромокаемых мешков. Хорошо хоть оружие не пострадало. Сергей Порохов (тридцать шесть лет, двенадцать лет службы, из них без малого десять — сверхсрочной в элитном отряде «Кварц» дивизии «Морские ежи», четырнадцать боевых операций в разных уголках света, восемь ранений, три правительственные награды, холост, детей нет), так вот этот самый Порохов негромко выругался, извлек из пачки более-менее сухую папиросу, прикурил от спички, прикрывая огонек сложенной лодочкой ладонью. Потом достал карту, взмахнул ею, как простыней, и расстелил на песке, в тенечке под банановой пальмой. Придавил углы камушками, чтоб не сдуло. Соленый ветерок нес со стороны океана прохладу и вкупе с жарким колумбийским солнцем быстро высушил тельники и сатиновые трусы на бойцах.