Еще минут пять попев дифирамбы славным операм, администратор наконец удалился.
Основательно закусив, улыбнувшись на прощание девочкам за стойкой, Кивинов и Дукалис вышли из кафе и двинулись в отделение.
– А что, выгодное дело, если зарплату платить не будут, придется все время так обедать. Сколько у нас еще кабаков? Где-то штук шесть? На неделю хватит. Потом придется на соседнюю землю перебираться.
– Рискованно, – ответил Кивинов. – Местные могут возбухнуть. Может, и они так же обедают, как мы сейчас. Перебьем халяву.
В отделении опера торжественно вручили Петербургер Крылову, ждавшему их в условленном месте. После чего опера направились в дежурную часть. Там, за столом дежурного, суетился начальник уголовного розыска Олег Георгиевич Соловец. Он рылся в ящиках, выгребая оттуда кучи древнего хлама. Сам дежурный кого-то вызывал по рации.
– Где вас черти носят? – при виде оперов недовольно буркнул Соловец. – У нас труп, а на месте нет никого.
– Мы обедали, Георгич.
– Договаривались же, чтобы кто-нибудь, когда все ухо дят на обед, оставался в отделении.
– Ладно, больше не будем. Что там за труп?
– Еще не знаю. Граждане позвонили. В Красненькой всплыл. Похоже на нашей земле, вернее, воде.
– Так, может, он не криминальный? Сам утонул. Мало ли утопленников? Нажрался да в реку упал, – заметил Кивинов.
– Сегодня день несчастливый, – возразил Дукалис. – Чувствую, Мокруха там.
– Опять каркаешь, оракул.
– Во, нашел, – воскликнул Соловец, доставая из стола дежурного «кошку» с привязанной к ней веревкой. – Я же помню, была здесь, Все, кончайте спорить. Андрей Васильевич, возьми бумагу и пошли.
Минут через десять все трое стояли на берегу речки Красненькой и обозревали раскинувшуюся перед ними перспективу. Речка была неширокой, всего метров пять, и служила границей между территориями 84 и 85-го отделений. Поэтому всякий раз, когда поступали заявления о происшествиях в районе речки, между отделениями возникал неизменный спор на предмет, кому разбираться. Выигрывало (или проигрывало), как правило, то, куда первым приходил заявитель,
– Вон он, в кустах, – закуривая любимый «Беломор», заметил Соловец.
– Черт, как раз посредине. Как будем с 84-м разбираться?
– Не, похоже, он наш.
– Сейчас узнаем, – сказал Дукалис, – все ведь предусмотрено.
Он поднялся на железный мостик через речку и встал ровно посредине, там, где во избежание конфликтов с соседями замполит 84-го отделения собственноручно провел ярко-красной краской жирную черту-границу. Перегнувшись через перила, Дукалис сплюнул в воду.
– Черт, я же говорил, не везет сегодня. Метр, не больше, до границы. Наш жмурик.
На противоположный берег вырулил УАЗик 84-го отделения. Из него выскочил опер Кузнецов и водитель.
– Ну, что там? Где он?
– Вон, – показал Дукалис. – Везет вам. Если бы не этот чертов кустик, к вам бы приплыл.
В этот момент подул легкий ветерок, и тело, плавающее в воде, чуть покачнувшись, медленно переплыло на территорию 84-го отделения.
– Во, теперь он ваш, – радостно констатировал Дукалис. – Андрюха, бери бумагу и пиши протокол. Так, понятых, понятых срочненько. Быстро, Кивиныч, пока ветер не стих. Ну что ты ждешь!
– Так нечестно, – запротестовал Кузнецов. – Заявка к вам пришла, вы и разбираться должны.
– Ишь ты, какой ловкий. Вон, линия краской специально нарисована. Гляди.
– Дукалис еще раз плюнул вниз. – Ну что, видал?
Кузнецов озадаченно почесал голову и в растерянности посмотрел на водителя.
В эту секунду ветер стих, и течение снова переместило тело за границу.
– Ага! – в свою очередь обрадовался Кузнецов. – Хитрый какой! Нет, ребята, мы поехали. Это ваш боец.
– Да погоди, погоди. Сейчас ветер подует. Вон, видишь, он галстуком за куст зацепился.
Кузнецов к тому времени уже спустился с моста и наблюдал за телом с берега.
Но тут тело, описав вокруг куста круг радиусом в один галстук, вдруг отцепилось и, несомое течением, причалило к берегу 85-го отделения, положив конец всем спорам. Кузнецов довольно улыбнулся и, сложив руки над головой в пожатии, поздравил своих коллег с такой неудачей.
– Тьфу, – сплюнул Дукалис. – Ну, точно невезет. Наверняка еще и с дыркой где-нибудь.
Кивинов с Соловцем подбежали к утопленнику, осторожно ухватили за куртку и вытащили на берег. Перевернув его лицом вверх, они просю остолбенели.
– Мама миа, кто ж его так? Трактором, что ли, ему по роже проехались?
Вместо лица у утопленника было какое-то сплошное месиво. Слава богу, хоть без крови – труп, по-видимому, довольно долгое время лежал в воде. Но все равно зрелище не особенно возбуждало – лицо превратилось в белый фарш, другое слово и подобрать трудно. О том, что это голова, а не какая-нибудь другая часть тела, свидетельствовало лишь наличие волос.
– Между прочим, Толян, ты, как настоящий полицейский, должен оказать ему первую помощь. Ну-ка, быстренько искусственное дыхание изобрази. Рот-в-рот. Платочек дать?
– Надо сначала найти, где у него рот.
Со стороны этот диалог оперов мог показаться весьма циничным. Но только со стороны. В тесном кругу оперов подобные шуточки были вполне обычной вещью. Иногда при осмотре трупов остроты сыпались без перерыва – опера замолкали только в том случае, если подходили посторонние или родственники покойного. А что делать? Смешное и страшное почти всегда рядом, а иногда даже переплетаются. И если воспринимать ситуацию односторонне, то можно просто свихнуться, особенно на такой работе, где каждый день встречаешься со смертью. Особенность острить при виде мертвецов замечается, кстати, не только среди сотрудников милиции, но и среди врачей, пожарных и работников морга.
– Не иначе в Красненькой пираньи завелись, – сморщившись пробормотал Соловец. – Надо куртку расстегнуть.
Утопленником оказался мужчина лет тридцати, худощавого телосложения, черноволосый. Особых примет на лице обнаружить, естественно, не представилось возможности.
Одет он был в короткую черную куртку, джинсы, ботинки. Под курткой виднелась светлая рубашка с галстуком, фасон которого давным-давно вышел из моды.
Дукалис расстегнул молнию.
– О, черт!
На светлой рубашке в районе сердца красовалось бурое пятно с отверстием в центре. Мужчина был застрелен.
– Точно в яблочко, – заметил Кивинов. – Не мучал-ся. Кто ж так метко бьет?
Соловец посмотрел на свет полу куртки.
– Вот дырка. И стреляли вроде не в упор. Да, выстрел мастерский. Толик, посмотри, что у него в карманах. Может, документы найдутся?