Я тщательно следил за порядком, когда отрывался от кроссворда. Чувствовал свою значимость, когда гость спрашивал у меня, где можно отлить. Я нужен людям, и это согревало. «Сортир — первая дверь направо. К вашим услугам фильтрованная вода и свежее полотенце. Все абсолютно бесплатно. Отливайте».
В принципе, настроение было солнечным, как майский денек за дверьми. И испортил мне его напарник Булгаков. Заскочил, типа, за сандвичем. Знаю я эти заскоки, после них лет пять изжога мучает от перловки. Нет, чтобы премию мне выписать за пойманного катушечника. А он опять за старое.
— Здравствуй, Паша… Надеюсь, ты уже принял единственно правильное решение?
— Ты о чем, командир?
— Не о чем, а о ком. О приятелях твоих Суслятине и Тихоне… Или еще о ком-нибудь. На твой вкус.
— Послушай, я устроился на работу, никого не трогаю, никуда не лезу. С Герой не бухаю. Почти. Откуда я знаю, чем он занимается?
— Не тараторь… Зато я знаю, что ты работаешь тут без оформления и что бегаешь от армии. Вполне достаточно для изменения твоей биографии в худшую сторону. И не смотри на меня волком! Я не для собственной радости с тобой эти разговоры веду. Кто-то убегает, кто-то ловит. Диалектика.
Тоже мне философ. Знаю, как вы ловите. Рассказали вчера. Послал Бог напарничка… Может, привет ему передать от рыжего прокурора? Сказать, что я на того работаю. Глядишь, отстанет. Жаль, перед Ксюхой засвечусь.
— Скажи-ка, дядя, а где ты был вчера в девять вечера?
Оба-на! А это ему зачем?
— В связи с чем интересуемся?
— Давай без понтов… Раз спрашиваю, значит, надо.
Может, он уже созвонился с прокурорским и теперь глумится?
— Пруд наш знаете? Ротанов на ужин ловил.
— Поймал?
— Нет. Не клевало. Подкормить забыл.
— Как насчет прогуляться до отдела и поговорить в рабочей обстановке?
— Слушай, командир, объясни, чего тебе от меня надо? Гулял я вчера вечером. С девуш…
Блин, он же Ксюху дернет. Ему не в падлу. Будет очень стыдно.
— В смысле… Просто гулял. В парке. С тенью боксировал.
— С девушкой, говоришь? Хм… — Его ухмылка напомнила мне о лесоповале. — Что за девушка?
— Да так… Познакомились на дискотеке. Машей звать.
— Телефончик не дашь Машин?
— Не запомнил… Можно все-таки узнать, к чему эти вопросы?
— Можно… Вчера как раз рядом с парком на дамочку напали. Кастетом по лицу и сумочку выпотрошили. У дамочки глаз вытек… Тяжкие телесные.
Ага, это он про того орла, который… Меня, что ли, подозревает?
— Поэтому телефончик продиктуй. Машин.
Ксюха спрашивала, как проверяют на причастность. Вот так и проверяют. Сначала словом, потом делом.
Как бы не повесили на меня чужие подвиги. С них станется…
Диалектики, shit… Добролюбовы-Булгаговы-Толстые.
— Командир, матерью клянусь, не я это!
— Не поверишь, чем мне только ни клялись. И матерьми, и детьми, и выкидышами. Не прокатит. Телефончик надежней.
— Слушай, я только работу нашел, на хрена мне девок потрошить? Телефончик дать могу, не вопрос… Но… У меня серьезно с ней. Она пока не знает про изъяны в биографии. Потом сам признаюсь… А пока… Спугнешь. Тогда точно сорвусь. Будь человеком.
Меня выручила Жанна, протянув Булгакову завернутый в салфетку сандвич. (Мышьяк не забыла?)
— Еще что-нибудь желаете? Пепси, чай, кофе?
— Нет, благодарю. — Опер положил на кассу мятый полтинник. — Короче, Паша, я деньков через десять снова заскочу. Прикинь насчет приятелей своих. Весенний призыв в разгаре…
Забрав сандвич и сдачу, он отвалил, не став дальше выпытывать номер телефона. Ха-ха-ха, обманули дурака на четыре кулака! Завтра я снова выйду на охоту! У-у-у!!!
— Кто это? — тут же начала допрос любопытная Жанна.
— Так, коллега.
— Тоже администратор?
— Можно сказать и так.
Не успел я прийти в себя от первого визита, как минут через тридцать последовал второй. И не менее солнечный. Это был Тихоня. Как всегда скромный, как всегда спокойный. Не буду останавливаться на описании его внешности, что, вы смотрящих по району не видели? Сама изысканность. Не знаю даже, кому я был больше рад, ему или Булгакову. Начал Тихоня, как предыдущий визитер. Правда, предварительно жестом пригласив меня за кулисы.
— Здравствуй, Паша.
— Привет, Тихоня… Сандвич, шаверма, попкорн? Комплексный обед?
— Не называй меня Тихоней. Я Федор Андреевич Тихонов. Для тебя, во всяком случае… Что, в халдеи записался?
— Администратором.
— Да как ни назови, всё одно — обслуга… Ты ведь не шестерка по жизни, Паш. Платят-то хоть достойно?
Я назвал сумму с учетом налога на добавленную стоимость. Чего вилять, Тихоня наверняка всё пробил. Это его хлеб. И вода. Всё пробивать.
— Небогато… — вздохнул Тихоня. — Жадный твой гурген.
— Это реальные расценки. Если задрать планку, рынок рухнет. — Я попытался отшутиться, ибо по лицу Тихони понял, что настроение у него не карамельное, и пришел он вовсе не за попкорном.
— Ты про должок не забыл? — не улыбнулся шутке Федор Андреевич. — Или, думаешь, я тебе общественные деньги подарил? Теперь посчитай, когда ты со своим жалованием их отдашь. Минимум через год. А мы вроде побыстрее договаривались…
Что любопытно, о сроках мы вообще не договаривались. «Бери, Паша. Как сможешь, так отдашь». Тихони слова. Отвечать должен. Об этом я ему толсто и намекнул.
— Я от своих слов не отказываюсь, — подтвердил смотрящий. — Только мы не о шестерках базарили, а о нормальных людях. Усекаешь? Нормальным людям здесь делать нечего… А опер-сука чего приползал?
Силён! Уже знает! Ему бы корреспондентом CNN работать. Или «Вестей» на крайняк. Неужели Жанка цинканула? Не исключено, что подслушала нашу с Булгаковым болтовню. Поэтому лукавить смысла нет.
— Про тебя спрашивал. Предлагал сдать в обмен на армию.
— Правильно… Молодец, не обманул. Не совсем, значит, чужой. В общем, Паша, хочешь шестеркой оставаться — гони долг. Или нормальным делом займись. Не для того тебе на зоне помогали, чтоб ты тут двери чертям и петухам открывал.
Про нормальное дело я не уточнял.
Понятно, какое дело. Станок, поле, кульман!
И ведь возразить нечего. Должок на язык давит.
— Когда надо отдать?
— Десять дней. Потом побегут проценты. Сказать, какие?
Они, наверное, с Булгаковым сговорились. В паре работают.