Сергей поставил урну на пол. Отряхнул руки и огляделся, пытаясь определить, где тут могут скрываться граждане России.
Возле стеклянных дверей, за которыми вытянулся коридор и по обе стороны его – гримерки, гримерки, гримерки, торчали бугаи с глазами некормленых удавов. При желании Пепел проник бы и в святая святых, но такого желания у него не проклюнулось. Что делать Маше там, где перед зеркалом вертелись и наверняка без удержу икали всуе поминаемые герои, чьим голосам доверено защищать честь России. Рядом возможны лишь гримерши с костюмершами, да кукловод-продюсер. Значит, Маша где-то не там. А что у нас с закулисными буфетами, кстати? Где они тут?
Пепел быстро нашел буфет для отборных особ, определяясь по тому, откуда двигались люди с пластиковыми стаканчиками в руках. Удача пришла – за стеклянными стенками буфета он увидел Марию. Она сидела за столиком в компании неких Гоги и Магоги. И мило с ними беседовала.
Мимо Пепла прошкандыбал(а) знаменитый(ая) трансвестит Дана Интернешенел, и Сергей брезгливо посторонился. И лишь потом вошел в кафе. Сергей пока не знал, как будет складывать знакомство. Импровизация вывезет.
Говорил Гога:
– …Сомневаюсь. Впрочем, есть продюсеры, готовые вкладывать свои деньги, или, по крайней мере, найти их под исполнителей. Шаповалов – в «Тату», Пудовкин – в Витаса, Матвиенко, Фридлянд… Но таких проектов – десяток, не больше.
Свободного стула за столом не было, Сергей взял его от другого стола, приставил к столу Марии со словами:
– Извините, братцы. Но помогите, как земляки земляку, скрыться от Даны. Преследует, гад, с самыми двусмысленными намереньями. Вон, так и зыркает!
Ни о чем не подозревающий Интернэшенел, покупавший что-то съестное, почувствовав на себе взгляды, обернулся. Увидел обращенные к себе лица и, как воспитанный человек, улыбнулся.
– Вот ведь привязался, – произнес Пепел так жалостливо, что все рассмеялись. – Слушайте, но вот скажите, что он во мне нашел? Уж вроде я не мальчик.
– Оно и само не очень молодо, – сказал прерванный на половине мысли Гога, вертя соломинку в коктейле. Хотя, особой неприязни не излучал.
– А вы, наверное, не из тусовки, раз так реагируете на эту публику? – вступил в беседу Магога. Видно было, что обо всем своем они давным-давно переговорили и рады любой развлекухе, дабы скрасить последние минуты ожидания.
– Я – смежник, – охотно признался Пепел. – Сюда приехал хлопца Фарта пристраивать.
– А-а, шансон! – чуть ли не обрадовался Гога. – Да, вы ж там по понятиям живете. Признаете только натуралов. Как это у вас... – Гога наморщил лоб. – Гоп-стоп, бычок, понтов не надо, пока не двинул парашу задом.
– У вас тоже песенки ничего. – Пепел не собирался оставаться в долгу и пропел: – Я маленькая лошадка, но стою очень много денег. Я везу свою ношу с того на этот берег. – Пепел – это вам, конечно, не Карузо в годы расцвета. Но для любительского пения он выводил вполне сносно. Выводил больше душой, чем поставленным вокалом.
– Что-то в тебе есть! Азарт, что ли? Ты не устал жить, – заинтересовался Магога. – Да, у меня нет лишних денег, а то бы я из тебя звезду за месяц слепил. Очень часто хватает одной песни. Так было у Муромова с «Яблоками», у Серова с «Мадонной». Та же Долина, спев «Погоду в доме», перепрыгнула в разряд самых оплачиваемых певиц. Вон, и Дана на тебя запал, а он попой чувствует!
– А про любовь, – Сергей, словно и не слыша этой сорочьей трескотни, бросил взгляд на Марию, – про главную тему попсовой лирики как ваши проникновенно поют, а? «Такого, как Путин, чтоб не обижал. Такого как Путин, чтоб не убежал».
– Ха! – хмыкнул Гога. – Представляю, как бы шансонщики объяснялись в любви! Э-э...
Он задумался, страдальчески морщась и теребя ухо. Но ничего не вспомнил. Пепел пришел ему на помощь:
– Я покажу – как.
Сергей развернул плечи к Маше, накрыл ее ладонь своею. Объявили начало концерта-конкурса. В буфетном телевизоре запестрела цветами радуги заставка. Потом камера представила ведущих, а они – друг дружку. Но Мария заинтригованно смотрела не на экран, а на Пепла.
Не откажите старому еврею.
И проживете очень много лет.
Вы посмотрите, как от страсти и волненья
В руке мозолистой трясется пистолет.
Хороша была Маша. В симпатичном личике явственно проступала порода. Крепкое тело казачки, русые волосы и жгучие, чувственные глаза Кармен. И Пеплу удалось не сфальшивить ни в голосе, ни в образе.
– Я бы не устояла перед таким объяснением. – Вот наконец Сергей и услышал ее голос. Хороший, сильный голос, который не портила легкая хрипотца, скорее, придавала некий шарм.
– Так это еще не вся любовь, – пообещал Пепел. – Еще я вам скажу вот что. – И сказал музыкальным языком шансона, приложив ладонь к груди:
А сегодня я не в форме,
Завтра буду в форме я.
Завтра можно брак оформить.
И здравствуй, Калифорния!
– И что мне отвечать? – в притворной задумчивости Мария наклонила голову набок. – Впрочем, я знаю, что. – И она ответила в стиле латин-мьюзик, помогая себе не кастаньетами, но щелчками пальцев:
За четыре моря, за четыре солнца,
Ты меня увез бы, обещал мне все на свете.
Говорил, что я твоя, королева звезд я.
Оказалось, просто ты бросал слова на ветер.
– Вы мне не верите! – насупил брови Пепел.
Ну да, наверно, немножко грубый.
Так ведь кожу дубил в тайге.
Ну, наверно, немножко глупый.
Без понятия о тебе...
За соседним столиком знаменитый сатирик давал интервью:
– …Это белые ночи, это Ульянка, улица Стойкости, цвет неба, вот эта весна тамошняя. Это не совсем Петербург, но это такое… полудревнее что-то, где очень много неба почему-то. Очень много неба, и цистерна с пивом, и этот топот, когда все с бидонами рвут к этой цистерне, и я тоже мчусь, и все мы после вчерашнего, и мы с дикой жадностью пьем это пиво, и все как-то вместе. Для меня вот это – Ленинград. И потом, театры и ленинградские женщины. Это совсем другие женщины!
Но патриотически настроенная знаменитость была Пеплу побоку, он откровенно любовался новой знакомой.
– Пора, граждане певуны, – хлопнул в ладоши Магога. – Нас зовут фановые трубы «Евровидения».
Пепел как-то незаметно (то есть, чего он и добивался) стал своим в этой компании. И органически вписался вместе с ними в поход к ложе для отборных среди избранных.
Продолжая песенный диалог, Пепел взял Марию под ручку. На что идущие сзади Гога с Магогой немедленно отреагировали, выдав дуэтом:
Крепче обнимай, май, май, май.
К сердцу прижимай, май, май, май, май.