Цокот девичьих каблучков, попирающих желто-розовый мрамор, напоминал ритм реп-речевки; чуть приотставший Пепел меньше вертел головой на дизайнерское великолепие, зато успешно считывал выглядящие бедными родственниками натыканные по углам на уровне коленок датчики систем безопасности. «А по ночам мне снится конь, – то и дело машинально всплывало в голове при виде очередной прилипшей к стенке коробочки. – Косит лиловым глазом...» При этом Сергей умудрялся ступать абсолютно бесшумно, с пятки на носок, на всю ступню. Привычка.
Со спины (да и в фас) обе дамы Пепла выглядели крайне соблазнительно и, прекрасно сознавая силу чар, источали бризантную смесь ухоженности, уверенности и сексапильности. Вот что делают с нашими женщинами открытые спины и глубокие декольте одолженных на полчасика («Для сериала, дорогой, в титрах объявим благодарность») в бутике вечерних платьев, неазиатская косметика и озвученный в телефонных трепах искушенными подругами по продюсерскому центру Курс молодого бойца-парикмахера.
Попадавшиеся по пути дельцы и клерки застывали баобабами. Лысины от пота начинали сверкать, усы по-кошачьи ежились, губищи раскатывались, глаза пучились. С таким прикрытием-отвлечением Сергей легко взял бы здешнюю кассу, но цель ставилась другая.
– Как говорила моя подруга Марина: «Там будет один человек, ну, те двое, один из трех». – Флагманом на полкорпуса опережающая Соню Маша показала направление.
Предупредительный нервно хрустящий пальцами и одергивающий белоснежные манжеты клерк тут же возник сбоку от флагмана, будто невытраленная шипастая мина.
– Добрый день, что клиентам будет угодно? – Паренек оказался вышколен лучше, чем халдей в «Невском Паласе». Все фибры его души нацелились на визитеров, чутко снимаяэмоциональный настрой. Клиенты – народ веселый, и мы будем веселы. У клиентов засады, и мы будем душиться крокодиловыми слезами.
Клиенты оказались подчеркнуто деловиты и серьезны.
– Будьте любезны проводить нас к индивидуальным сейфам. Анонимное хранилище.
Пластиковая карточка сопровождающего скользнула в соответствующий паз. Электронно-задумчиво заурчала и отползла вбок решетка с прутами толщиной в бамбук; запирающий брюхом проход охранник отступил в сторону и за спиной Пепла тоже утер обильный пот.
Играя телаша, Пепел, прежде чем пропустить вперед дам, с насупленными бровями осмотрел кабину лифта. Опять малахитовая зелень и сусальное золото. Пока лифт сползал вниз, клерк украдкой копался глазами в Машином декольте. За это, выходя, будто нечаянно Сергей наступил ему на ногу и угробил антрацитовый блеск надраенного туфля. Клерк предостережение понял правильно.
– У нас стопроцентная конфиденциальность, – заучено залепетал парень на нижнем уровне.
Опять отползающие решетки и проворачивающиеся турникеты, от скуки зубрящие инструкции охранники и подмигивающие датчики.
Наконец троица с провожающим оказалась будто внутри улья. Все стены небольшого, но высокого помещения в горизонтальных ячейках. Почти что камера хранения на вокзале, только ячейки гораздо меньше, да нет вокзальной зашарпанности, спасает малахит и сусальный блеск.
– «СевЗапЯк-альянс», ячейка номер пятьсот шестьдесят семь, восемьдесят два, двадцать четыре. – Это была ее часть тайны. Маша сунула в зубы сигарету.
– Прошу прощения, здесь не курят.
– А я прикуривать не собираюсь, – обожгла Мария клерка презрением.
– Виноват, вот ваш индивидуальный бокс.
– Сам ты – «бокс», так и будешь через плечи заглядывать? – отомстила за Машино декольте и Соня.
– Виноват, у нас полная конфиденциальность. – Парень смущался, но гнул свою линию, – Прежде, чем вас оставлю, должен напомнить, что при трижды неправильно набранном коде автоматически срабатывает сигнализация.
– Ты еще здесь? – куражилась Соня. – Брысь отсюда.
– У нас полная безопасность вложений, – не смог не договорить клерк и проворно испарился.
Сергей выступил вперед, еще раз огляделся; ему казалось, что со всех углов в него целятся скрытые микрофоны и кинокамеры. Но, с другой стороны, он знал, что администрация на это никогда не решится, слишком много низовых сотрудников пришлось бы посвящать в тайну, а у тех длинные языки.
Их ящик располагался на уровне пояса. Чуть нагнувшись. Сергей набрал некогда вытатуированные в памяти в кабинете Ледового дворца цифры «113-41-12». Это была его часть тайны.
Ничего страшного не произошло, только сквозь броню послышался механический щелчок. За для этого предназначающуюся ручку Сергей Ожогов вытащил железный ящик из ячейки и открыл без сопротивления. Внутри в отдельном кармашке лежали официального вида бумаги и, неаккуратной насыпью, соблазнительно пухлые, как поросята, пачки долларов.
Маша кинулась от избытка чувств обнимать Соню. Жертва безуспешно пыталась высвободиться из объятий.
Сергей музыкально провел пальцами по шершавым рисункам:
– Настоящие.
– Сейчас мы мчимся в одно знакомое турагентство, там нам скоренько ляпают визы. Через два дня мы в Салониках. И на пляже откупорим шампанское, как говорил мой знакомый Влад: «За внутренний интернационализм!»
– Я не претендую на долю этих денег и никуда не поеду. – Соня отступила в угол, будто готовясь к отражению атаки. – Только, прежде чем смываться в Грецию, я бы обратила ваше внимание на бумаги в кармашке.
– Ну? – Мария деловито обеими руками пуляла зеленые параллепипеды в отзывающееся приторным шуршанием нутро полиэтиленового пакета «Телевизоры „Радуга“ – поддержим отечественного производителя».
– Этот сизый документ – закладная.
– Самая умная? – задорно улыбнулась Маша. Если бы не стеснялась, она бы сейчас запела припев из главного хита «Аббы».
– Я не искала жалких три миллиона долларов. И доля в этой кучке меня, как я уже говорила, не интересует. – Соня развернула бумаги и вытянула в руке перед собой на манер площадного глашатая. – Меня интересовала доля в золоте Акелы, которое он отдал под залог, чтобы получить эти задрипанные центы, и которое реально стоит в десять раз больше.
При воспоминании о погибшем любовнике Мария нахмурилась:
– Сергей, тебе нужно в десять раз больше?
– Мне хватит ста тысяч на квартиру и машину. То, что у меня есть сейчас – не мое, а Сонино.
– Мне тоже этого хватит, пошли отсюда, Сережа.
– Стойте!!! – Дочь антиквара преградила дорогу декольтированной грудью. – Я признаюсь! Золото Акелы стоит гораздо больше, чем тридцать миллионов. – Соня сыпала словами быстро, будто боялась опоздать на поезд, руки ее то тянулись поправлять прическу, то делали какие-то гипнотизерские пассы. Но не собиралась же всерьез она загипнотизировать без восторга слушающих ее приятелей. – Среди прочего, там маска фараона, точь-в-точь, как в золотом фонде Эрмитажа. Откуда я это знаю, не важно, но в Эрмитаже – копия, а подлинник в закромах банка... – Соня заглянула в бумаги за подсказкой. – ...«Илимбанка». Это на Сотсби сто пятьдесят или двести миллионов долларов. Причем, вполне легальных, потому что Эрмитаж никогда о своих правах не заявит. Только не спрашивайте, почему я так уверена.