— Я сразу же тебе позвоню, когда вернусь, — на прощание сказал Антон. — Ты не волнуйся, отдыхай пока, по городу погуляй.
Синяя «тойота» стояла в безлюдном переулке с погашенными фарами. Крепкий светловолосый, спортивного вида мужчина в кроссовках подошел, неслышно ступая, и стукнул легонько в затемненное боковое стекло. Дверца открылась, мужчина поместился на переднем сиденье и расстегнул куртку.
— Ну? — Женщина сняла темные очки, взяла холеной рукой сигарету, повернулась к нему.
Он расценил ее жест, как просьбу прикурить и вытащил из кармана «Ронсон». Женщина нетерпеливо отмахнулась, и тогда он сказал слишком самоуверенно:
— По-моему, ложная тревога. Она ничего не знает.
— Вот как? — Женщина мигом распознала в голосе эту нарочитость и напряглась:
— Тогда о чем ты разговаривал с ней целых три дня?
— О том, как она в детстве обстригла усы кошке, как в третьем классе мальчишки закинули ее портфель на крышу двухэтажного дома, а ей было стыдно позвать на помощь и она полезла на обледенелую крышу сама. Свалилась в сугроб и ничего себе не повредила…
— Ты что, издеваешься надо мной? — Она прикурила от собственной зажигалки, выпустила дым ему в лицо и нервным жестом поправила темные волосы.
— Никак нет! — дурашливо гаркнул он и сделал вид, что собирается вытянуть руки по швам.
Женщина посмотрела на него долгим пристальным взглядом, и он испугался, что она ткнет ему в лицо горящей сигаретой.
— У нее ничего нет, ничего конкретного.
Она просто волнуется, что сестра не пишет, вот и все. Хочет ее найти — кому же неохота побывать во Франции у богатой сестры?
— Родственники в нашем деле очень мешают… — задумчиво пробормотала женщина.
— Ты имеешь в виду именно эту девушку? — Против воли в его голосе прозвучал испуг.
— А что — тебе ее жалко? — насмешливо прищурилась женщина.
Его глаза из светло-серых стали совсем темными, он ответил твердо:
— Я считаю, что экстренные меры должны быть полностью оправданными. В данном случае, я не вижу, отчего бы просто не оставить ее в покое. Через некоторое время она прекратит бесплодные попытки и успокоится, возможно, даже уедет в свою Тьмутаракань.
— Как знать… Слишком хорошо все складывалось в последнее время, ни одного прокола. Любая операция разваливается от пустяка… — Она докурила сигарету и выбросила окурок в окно. — Ты ручаешься, что за время твоего отсутствия она не будет ничего предпринимать?
— Она будет сидеть дома и мечтать о своем сероглазом короле! — фыркнул он. — Больше в голове у нее сейчас нет никаких мыслей. Вот если бы ты позволила затащить ее в постель…
— С этим не стоит торопиться, — сухо заметила женщина и рывком тронула «тойоту» с места.
— Я пошутил. — Он попытался погладить ее по плечу.
Плечо было такое же равнодушное, как и ее голос.
— Я высажу тебя у метро! — бросила она, не поворачивая головы, и снова поправила волосы.
«Стерва!» — подумал он, глядя на нее искоса.
Первый день Рита посвятила домашнему хозяйству. На второй день в голову полезли разные мысли.
Почему она спрятала подальше фотографии и последнее Маринкино письмо? Почему не показала их Антону в первую же встречу? Не потому ли, что не хотела привлекать его внимание к бывшей жене и ее проблемам? Или потому, что убедила себя в том, что Антон не может ей помочь? Он действительно ничего не знал, даже о том, что Маринка уехала. Но если поставить перед ним задачу найти Маринку, возможно, он эту задачу решит. Так не потому ли Рита не рассказала ему о своих подозрениях, что не хочет теперь искать Маринку?
— Но это ужасно! — сказала Рита вслух.
— С кем ты там разговариваешь? — немедленно откликнулся Сережка. — Обедать-то мы будем сегодня? Или ты в ресторане на всю жизнь наелась? Кстати, с кем ты ходишь по ресторанам?
— Это не важно, — улыбнулась Рита, — ты все равно его не знаешь.
Она не говорила племяннику, что встречается с бывшим мужем его матери, этого еще только не хватало!
— Сережка, — взмолилась Рита, увидев, что племянник уплел уже две котлеты с тушеными овощами и потянулся за третьей, — мне нужно очень серьезно с тобой поговорить!
— Поесть спокойно не даст! — заворчал Сережка. — Тебе котлеты, что ли, жалко?
— Милый мой, ешь что хочешь и сколько хочешь, только помоги мне! Войди в положение!
— Ну что еще случилось? — Он отложил вилку и сердито поглядел на Риту. — Почему ты сама не ешь?
— Не до еды мне! — отмахнулась Рита. — Как ты не понимаешь, что история с твоей матерью очень серьезна? Ведь они пропали, и никто не знает, куда они делись. Скажи честно, если отбросить обиду, которую ты так тщательно лелеешь, неужели ты веришь, что мама могла так поступить? Не найти времени, чтобы написать сыну?
— Она написала…
— Ты уверен, что тебе? Обращение в письме было: «мои дорогие»… Кого она имела в виду? И ты уверен, что это она сама написала письмо? Одна фраза «У Леночки все в порядке» чего стоит!
— Что-то я не пойму, к чему ты клонишь, — нахмурился Сережка.
Рита выложила перед ним на стол обе фотографии и объяснила ему наскоро, в чем заключаются ее подозрения: про ожог и невставленный зуб.
— Сережка, ты мать знаешь лучше меня, ответь — похоже, чтобы она так себя вела? Письмо это и вообще…
— Вообще-то нет, — признался Сергей, — но я думал, что за границей…
— Ну, обалдела в первое время там от впечатлений, ну месяц, ну два, а после-то…
— Может, ты и права, а только что ты конкретно от меня хочешь? — спросил наконец Сережка.
— Вспомни, может быть, остались какие-то документы насчет того агентства?
Видя, что он отрицательно качает головой, Рита заторопилась:
— Может, ты слышал обрывки разговоров, может, она по телефону с кем-то говорила, напряги память, дай мне ниточку! Откуда она вообще взяла адрес того агентства?
— Вспомнил! — вдруг заорал Сережка. — Ее в то агентство подруга привела, Катерина.
Они на бензоколонке вместе работали, вместе их и уволили. У нее тоже мальчик маленький, они тут бывали. Катерина тоже за границу уехала с сыном, нашли ей кого-то в том агентстве.
— Так — Рита посмотрела на племянника блестящими от возбуждения глазами. — Фамилия есть у этой Катерины?
Сережка наморщил лоб.