Толли широко распахнул дверь своего кабинета в полной уверенности, что он в конторе один, а потому вздрогнул от неожиданности, услышав чьи-то всхлипы. Он замер на пороге, созерцая представшую перед ним картину. За столом сидела девушка и, уронив голову на руки, рыдала навзрыд. В первый момент он даже не понял, кто это и как здесь оказалась эта девушка. Потом он припомнил недавний разговор с мисс Эмис. Одна из их машинисток вышла замуж и уволилась, и мисс Эмис сообщила ему, что наняла на работу новенькую. Пару раз Толли действительно видел ее мельком в конторе. Девушка подняла залитое слезами лицо и в испуге уставилась на шефа. «Она еще совсем девочка», — припомнил Толли слова своей секретарши, разглядывая побелевшее от страха лицо новой сотрудницы. «Но вы же понимаете, как трудно найти в наше время хорошую машинистку из молодых, — объяснила тогда мисс Эмис. — А потому будем надеяться, что из нее выйдет толк». Тогда он пропустил слова секретарши мимо ушей, всецело полагаясь в подборе кадров на ее опыт и знание людей. И вот сейчас, задумчиво разглядывая юную машинистку, он подумал, что, вполне возможно, надеждам его многомудрой мисс Эмис не суждено сбыться. Скорее всего, она ошиблась с этой девочкой. Ошиблась, пожалуй, впервые в своей жизни.
Между тем девчушка торопливо выскочила из-за стола.
— Простите меня, пожалуйста! — пролепетала она едва слышно. — Я зашла сюда… мне нужно было положить кое-какие бумаги вам на подпись.
Слезы все еще душили ее, и голос то и дело срывался и переходил на шепот.
— Все в порядке. Не переживайте! Но боюсь, вас расстроило что-то еще.
— Мне жаль… я сожалею, что все так вышло… Конечно, глупо с моей стороны… Но я… я не ожидала, что кто-то вернется в контору так поздно.
Девушка быстро навела порядок на столе и повернулась к двери. Потом вытерла глаза скомканным носовым платком, который насквозь промок от пролитых ею слез. Было что-то трогательное и берущее за душу в этой беззащитной хрупкой фигурке, и у Толли вдруг возникло безотчетное желание утешить девчушку или хотя бы немного успокоить ее. Он всегда расстраивался, когда видел рядом с собой несчастные лица.
— Послушайте! — начал он, осторожно подбирая слова. — Может быть, я смогу чем-нибудь помочь вам?
— Нет, благодарю вас! И еще раз прошу прощения за то, что пришла сюда… Глупо, конечно, все вышло… но у меня был такой шок… и потом…
— Понимаю! — участливо пробормотал Толли и, взглянув на девушку, добавил: — Вам лучше сесть, вы очень бледная. У вас такой вид, будто вы на грани обморока.
— Нет-нет! Со мной все в порядке, правда!
Девушка двинулась к дверям, и ее тут же повело в сторону. Толли заметил, как сильно дрожат у нее руки.
— Стойте же, говорю я вам! — строго проговорил он. — И прошу вас, садитесь! Ну-ка! Будьте послушной девочкой и делайте то, что вам велят. Без пререканий, пожалуйста! У меня тут кое-что есть. Сейчас вам сразу станет легче!
Он подошел к бару, встроенному в шкаф, и открыл его ключом, который был прикреплен к цепочке с часами. В баре стояло несколько бутылок спиртного. Толли всегда был рад угостить приятелей, которые любили заглядывать к нему в контору. А иногда порция виски как нельзя лучше помогала установить нужный контакт с неразговорчивым клиентом. Толли внимательно обозрел содержимое бара. «Виски для нее, пожалуй, будет слишком крепок», — подумал он и тут же вспомнил, что у него где-то была бутылка бренди. Он извлек ее из самого дальнего угла бара, где она стояла, укрывшись за другими бутылками, плеснул бренди в бокал для вина и добавил немного содовой.
— Вот! — сказал он, протягивая бокал девушке. — Пейте!
— Не могу! — запротестовала та. — Я в самом деле не могу!
— А я говорю вам, пейте!
Девушка послушно взяла бокал, пригубила его и тут же поперхнулась от неожиданности: напиток оказался слишком крепким для нее. Но она сделала еще глоток, а потом обреченно выпила весь бокал до дна с видом послушного ребенка, которому велено пить горькую микстуру, прописанную доктором. Глаза у нее мгновенно затуманились, и она вдруг улыбнулась.
— Благодарю вас! Ужас, до чего невкусно!
— Некоторым нравится, и даже очень! — возразил Толли.
— Но согревает! Спасибо вам!
Она села на самый краешек стула, подобно птичке, готовой в любой момент вспорхнуть и улететь прочь.
— Успокоились? Вот и хорошо! А теперь расслабьтесь! — приказным тоном распорядился Толли и налил себе в стакан виски и содовую. — Так что же у вас все-таки стряслось?
— Мне надо идти! — сказала девушка нерешительно.
— Уже? Так торопитесь?
Она взглянула на него и прошептала:
— Не то чтобы… Некуда мне особо торопиться… да и не за чем.
Голос ее снова предательски дрогнул.
— Что же вас так сильно расстроило? — спросил Толли ласково, словно и в самом деле говорил с ребенком.
Девушка замялась, и он понял, что ей очень хочется излить кому-то душу. Причем не важно кому, главное — выплеснуть горе наружу. Видно, оно казалось ей невыносимо тяжелым.
— Я… я получила письмо, — начала она едва слышно.
— Обычное дело! — подбодрил ее Толли.
— Да, вы правы. Вы очень великодушны! Проявить ко мне участие… но письмо… оно очень расстроило меня. Оно от человека, за которого я собиралась выйти замуж. А он написал мне, что не женится на мне… вот и все.
Толли внимательно взглянул на девушку.
— А почему он передумал?
— Он собирается жениться на другой.
— Все это я недавно уже слышал, — задумчиво обронил Толли, словно размышляя вслух, и тут же спохватился. Не дай бог, девушка превратно истолкует его реплику. — И что же теперь? Продолжайте, прошу вас!
— Возможно, вам это покажется глупым, но я… Словом, все мои планы на будущее строились вокруг этого замужества. Я и не мыслила себе ничего иного. Этот брак, он казался мне таким правильным… В сущности, ни о чем другом я и не думала. И вот все рухнуло в один момент. Я не знаю, где я и что я. Такое чувство, будто меня бросили посреди бескрайней пустыни. Надо начинать все сначала, но я даже не представляю, что мне делать и зачем вообще мне жить.
Она сцепила руки с такой силой, что костяшки пальцев стали белыми. Толли понял, что она отчаянно борется с подступившими слезами, но промолчал, давая ей возможность совладать с волнением.
— Я была так счастлива, когда меня приняли к вам на работу. Где еще я могла бы заработать такие деньги? И мисс Эмис так добра ко мне, и сама работа мне нравится. Все было так хорошо. И вдруг это письмо… — Голос у нее сорвался, и она замолчала.
— Как вас зовут?
— Джин. Джин Маклейд.
— Вы из Шотландии?
— Да. Из Глендейла.
— О, я знаю эти места — это совсем недалеко от нашего имения в Шотландии. Мой дядя там на реке обычно ставил запруды для лосося. А почему вы решили приехать в Лондон?