— Пожалуйста, выслушайте меня, лорд Брори! Я понимаю, что это всего лишь шутка, а потому позвольте мне сейчас уйти и…
— Какая шутка? Я вовсе не шучу! — оборвал ее на полуслове Толли и уже другим тоном заговорил в трубку: — Джеральд, это ты? Приветствую тебя! Нет, это я не с тобой говорил. Послушай, ты мне нужен. У меня тут кое-что случилось. Очень важное, да. Мне нужна твоя помощь. Да, немедленно! Стремительный марш-бросок, старина. Как всегда! — Он чему-то негромко рассмеялся в трубку и опустил ее на рычаг. — Сейчас приедет, — проговорил он, обращаясь к Джин, и, увидев ее смятение, добавил: — Послушайте меня! Давайте договоримся так: этим делом занимаюсь лично я. Мы оба попали в неприятное положение, не так ли? И оба потерпели временное — подчеркиваю это! — весьма кратковременное поражение. А в конечном счете мы победим, вот увидите! Мы покажем им всем со всеми их кознями! Они у нас еще получат свое! Прошу вас, доверьтесь мне, и все будет хорошо.
Толли ободряюще улыбнулся, и Джин вдруг поняла, что она и в самом деле готова довериться ему.
— Да, но я не вполне понимаю… — начала она неуверенно.
— Сейчас я все вам объясню! — приободрил ее Толли. — Хотите сделать из бывшего жениха посмешище? Тогда вспомните, когда вы получили от него письмо.
Джин достала конверт из кармана.
— Вечерней почтой, в шесть часов. Я уже собиралась уходить, но мисс Эмис попросила меня напечатать несколько писем. Она сказала, что они должны быть готовы к завтрашнему утру и велела положить их вам на подпись.
— Как хорошо, что вы ее послушались! — с чувством воскликнул Толли. — А когда он отослал свое письмо?
Джин извлекла из конверта исписанные листы. И снова она не смогла совладать с собой — у нее дрожали руки, а при виде знакомого почерка слезы сами собой навернулись на глаза. Джин почему-то сразу почувствовала, что это письмо не сулит ей ничего хорошего. А ведь она всегда с таким нетерпением ждала писем Ангуса. Пусть всего лишь пару строк, но ласковых, нежных, полных любви и ожидания встречи. Как ей нужны были вдали от родного дома такие письма! А вместо этого формальное обращение, сухой тон письма, словно он уже поставил жирный крест на их планах на будущее, о котором они вместе когда-то мечтали. Обида и боль снова захлестнули ее, но усилием воли Джин заставила себя вернуться в день сегодняшний — ведь Толли ждет ее ответа.
— Письмо написано в субботу утром. Но раньше обеда он вряд ли его отправил. Обычно по субботам днем он приезжает с фермы в Глендейл, чтобы купить в местных магазинах все необходимое на следующую неделю.
— Так он у вас фермер?
Джин молча кивнула в ответ.
— Любите его?
— Да! Наверное, да! — Она с трудом подавила всхлип. — Мне так хотелось стать его женой, о большем счастье я и не мечтала. Мой отец умер, родственников у меня нет. Да и ничего нет. Папа был священником в Глендейле. Он был непрактичным человеком, и после его смерти выяснилось, что у нас куча долгов. Чтобы рассчитаться с кредиторами, пришлось продать все имущество.
— И что потом?
— Мне было тогда пятнадцать лет, и меня забрала к себе тетя. Точнее, сестра моей бабушки по линии отца. Очень строгая, даже суровая женщина. Она не позволяла мне общаться ни с кем, даже со своими сверстницами. Но однажды я встретила Ангуса.
При этом воспоминании лицо Джин просветлело. Сумеет ли она объяснить, что значил для нее Ангус в то время? И какое это было счастье просто поговорить с человеком, который проявил к тебе участие. Ее жизнь в доме тети была убогой и безрадостной. Нет, она не голодала, ее кормили и одевали, у нее была крыша над головой. И тем не менее она была так одинока и несчастна! Ей ни на минуту не давали забыть о том, что она сирота и живет в доме исключительно из милости. У нее не было ни единой вещи, принадлежавшей лично ей. Каждый ее шаг, каждое слово и поступок были под строгим надзором ее благодетельницы, и порой Джин казалось, что от зорких глаз тетки ничего нельзя скрыть, даже мысли и чувства. Девочка догадывалась, что за такой откровенной неприязнью, граничащей с ненавистью, скрывалась некая тайна, в которую ее не сочли нужным посвятить. Видно, старуха, день и ночь изводившая ее своими придирками, вознамерилась сломить юную воспитанницу и целиком подчинить ее своей воле.
В один из таких дней полнейшего отчаяния Джин и встретилась с Ангусом. После очередного скандала, устроенного теткой, девушка рискнула проявить откровенное неповиновение. Она потихоньку выскользнула из кухни, где готовила ужин, и побежала на вересковую пустошь, которая начиналась прямо за их домом. Ей хотелось убежать подальше от людских глаз и выплакаться всласть. Солнце уже клонилось к закату, последние всполохи света скользили по вершинам дальних гор и цветущим зарослям. И когда молодой человек вдруг возник перед ней в солнечном свете, который словно нимб сиял над его головой, он показался ей неземным существом, человеком из другого мира. Разве можно было принять его за обычного фермера, отправившегося на поиски нескольких овец, отбившихся от стада?
Их разговор продлился всего лишь несколько минут, но этого времени оказалось достаточно для того, чтобы в ней проснулась женщина. Впервые Джин осознала, что она уже не ребенок, которого можно бить шваброй и попрекать каждым съеденным куском. Впервые она ощутила себя тем, кем и была в действительности: молодой девушкой, полной жизни и желаний.
Домой она вернулась улыбаясь, ведь скоро они с Ангусом увидятся снова. Почти год молодые люди встречались тайком. Джин проявляла чудеса осторожности и шла на самый настоящий риск, скрывая свои свидания от тетки. Та бы ни за что не позволила ей встречаться с парнем. За это время Джин не только лучше узнала окружающий мир, она и себя увидела с иной стороны. После смерти тети ей стало известно многое из того, что так озадачивало ее в детстве и стоило ей стольких пролитых слез. И снова она осталась без средств к существованию. Старая женщина жила на проценты от ренты, а дом и все остальное свое имущество она завещала церкви. Единственное, что получила Джин, — это свободу. Теперь она могла выйти замуж за Ангуса, если, конечно, тот сделает ей предложение.
Ангус не стал тянуть с предложением руки и сердца, но тут в девушке проснулась истинно шотландская гордость. Она не может выйти замуж без приданого. Ей нужно заработать хоть немного денег, чтобы приобрести на них свадебное платье и еще кое-какие самые необходимые вещи. Не пойдет же она под венец в наряде, который купит ей жених. Пока Джин жила с тетей, она окончила заочные курсы стенографисток и машинисток. Тетка радела об ее учебе, требуя от нее не меньшего рвения, чем в домашних делах.
Бесконечная уборка, стирка, готовка, глажка, и так с утра и до позднего вечера. Зато я буду хорошей женой, утешала себя Джин, но интуитивно она чувствовала, что в ее возрасте мало уметь хорошо готовить и чисто стирать. Ей хотелось красоты, радости, всего того, что свойственно юности и чего она была лишена в доме тетки. Но одновременно она жаждала и независимости. Ей претила мысль, что она войдет в дом мужа на правах бедной сироты. Нет, она должна стать на ноги и доказать всем, что она самостоятельная молодая девушка, которая сама может заработать себе на жизнь. У кого-то со стороны подобные мысли могли вызвать недоверчивую усмешку, но Джин, несмотря на протесты Ангуса, умолявшего ее остаться, настояла на своем и отправилась в Лондон на поиски работы.