— Здесь можно нанять лошадей?
— Здешняя конюшня слишком мала и не сможет помочь, но хозяин гостиницы говорит, что большинство постояльцев оставляют лошадей дальше по улице, в «Быке и кусте».
Маркейл прикусила губу. Ее экипаж, лошади и слуги находились как раз в «Быке и кусте». У нее были превосходные лошади, и она должна что-то сделать, чтобы помочь.
— Постон, — подойдя к Уильяму, она тоже высунулась в окно, — в «Быке и кусте» у меня шесть великолепных лошадей. Скажите моему кучеру Бергману, что вас прислала я и что он должен помогать вам всем, чем может. Если он станет возражать вам, пошлите его сюда, и я все объясню ему.
Постон перевел взгляд на Уильяма, и тот кивнул ему, а Маркейл, отойдя от окна, окинула взглядом комнату.
— Мне потребуется всего несколько минут, чтобы уложить вещи и быть готовой к отъезду. Возьму с собой немного…
— Подожди. Я не собираюсь брать тебя с собой. — Уильям закрыл окно, как будто это все решало. — Без тебя я буду двигаться быстрее.
— Глупости! — Маркейл была уверена, что поступает правильно, и принялась подбирать свое белье, стряхивая с каждой вещи гусиный пух. — У меня только сундук, дорожная сумка и совсем маленький ридикюль. Все это поместится на крыше экипажа.
— Маркейл, ты не поедешь.
— Ты обязан взять меня с собой. Я единственный человек, который может опознать мисс Чаллонер.
— В Англии не может быть так уж много высоких рыжих женщин.
— Нет, но она направляется на север, и, когда доберется до Шотландии, рыжеволосых будет масса.
Она бросила на кровать несколько платьев и сорочек.
— Я думал, тебе нужно вернуться в Лондон.
Уильям скрестил руки на груди.
— Нужно, но мы догоним ее за несколько часов.
— Совсем не уверен. Ее преимущество в том, что она знает, куда направляется. Возможно, нам придется преследовать эту женщину несколько дней.
— Тогда я напишу в театр и сообщу, что вернусь позже. Они меня подождут. — Маркейл спокойно улыбнулась ему. — Им ничего другого не остается, ведь главную роль играю я.
Она ожидала, что Уильям обрадуется ее поддержке, а он, по-видимому, рассердился.
— Зачем тебе все это нужно?
— Я чувствую ответственность, хотя бы потому, что украла у тебя шкатулку. — С течением времени Маркейл так сосредоточилась на своих обязанностях в отношении семьи, что потеряла представление о нравственных границах. — И, кроме того, я уже не в состоянии продолжать платить шантажисту. Этот тип, по-видимому, гораздо бессовестнее и опаснее, чем я полагала. Он доказал это, напав на твой корабль. Его необходимо остановить.
— Думаешь, это он устроил пожар?
Уильям как бы размышлял вслух.
— А кто еще мог извлечь из этого выгоду? — Она снова взялась разбирать обувь, которую вор свалил в кучу. — Я думаю, мисс Чаллонер и ее боссы узнали, что ты здесь и стараешься вернуть себе драгоценность, и она использовала пожар, чтобы отвлечь тебя и получить время самой забрать реликвию. Ей нельзя было ждать, пока ты поднимешься на борт, потому что ты мог бы отплыть с ним.
Уильям не согласился, но и не возразил, и Маркейл, воспрянув духом, положила последнюю пару туфель на дно сундука.
— Мне пришло время встретиться лицом к лицу с мисс Чаллонер и с тем, от кого она получает приказы, и лучше я сделаю это с тобой, чем одна. — И прежде чем Уильям успел возразить, добавила: — Согласись, Уильям, что мое присутствие будет очень полезно. Я разрешила тебе воспользоваться моей упряжкой, и это, мне кажется, доказывает, насколько честно я веду себя в этом рискованном предприятии.
— Она не твоя, а Колчестера.
— Нет, — резко возразила Маркейл, — эту упряжку я купила сама.
За многие свои вещи Маркейл и в самом деле платила сама. Это не было необходимостью и вызывало у Колчестера ворчание, зато обеспечивало ей некоторую независимость.
Встряхнув свою самую нарядную мантилью из серовато-зеленой шерсти, отделанную лентами из бронзового шелка, Маркейл увидела на подоле отпечаток сапога и, нахмурившись, оттерла его, а потом повесила одежду на крючок у двери.
— Итак, Уильям, что скажешь? Возьмешь меня с собой или предпочтешь гоняться за всеми рыжеволосыми женщинами Шотландии?
Он нахмурил брови и с мрачным видом сложил руки на широкой груди. В разорванной одежде, расставив нош, словно стоял на корабле, он мог быть красавцем пиратом из постановки в «Друри-Лейн».
— Ты чертовски упрямая женщина. — Он быстро поднял руку, так что Маркейл не успела ничего ответить, а только вскинула подбородок. — Я не хотел, чтобы ты ехала, но… вынужден признать, ты добилась своего. — Уильям выдохнул, но это было больше похоже на рычание. — Собирай свои сумки. Даю тебе двадцать минут, даже меньше, если Постон с лошадьми вернется раньше.
Маркейл бросила на него сияющий взгляд, от которого у него перехватило дыхание.
Уильяму страшно не нравилось, что она все еще была способна воспламенять такой жар в его предательском теле, и он, скрывая недовольство, холодно сказал:
— Для того чтобы тебе поехать, есть основание. Ты все это начала, тебе и заканчивать. — Он направился к двери. — Укладывай свои вещи, я кого-нибудь пришлю за ними.
Маркейл кивнула и, поворачиваясь, задела плечом рукав его рубашки.
Уильям не мог сказать, что спровоцировало его поведение. Возможно, то, как ее распущенные волосы подчеркивали изящную линию шеи, или, быть может, то, как уголки ее губ слегка опустились от разочарования, но все это захватило его, как бы ни старался он отрицать.
Во всяком случае, он резко притянул Маркейл к себе, вызвав у нее удивление.
— Уильям?
Откинув голову назад и широко раскрыв глаза, она взглянула ему в лицо.
— Просто хочу предупредить, моя маленькая обманщица. Я главный в этой операции, и все будет так, как я скажу.
— Прекрасно, — согласилась она, но при этом вызывающе выгнула бровь. — Можешь быть главным, если это доставит тебе удовольствие.
— Именно так. И когда мы вернем шкатулку, она будет моей, и не вынашивай грандиозных идей, как украсть ее ради собственной выгоды. Договорились?
— Я никогда такого не сделаю.
С горящими от негодования глазами Маркейл вырвалась от него.
— Это мы еще увидим.
Уильям повернулся и вышел за дверь.
Поборов совершенно недостойное леди желание топнуть ногой, Маркейл, тихо рыча, подошла к двери, захлопнула ее и собралась повернуть ключ, но его не было.
Ворча себе под нос, она вернулась к своим вещам, и через весьма короткое время маленький сундук и дорожная сумка аккуратно стояли в центре комнаты.