— Эти несколько недель были такими… Спасибо, моя дорогая. — Роберт взял стакан со скотчем, который протянула ему Мойра.
Россу она тоже подала стакан, наклонившись при этом так, что не только тонкая ткань платья обтянула ей грудь, но стала видна и кружевная оборка сорочки.
Росс взял стакан, не отрывая взгляда от груди Мойры.
Мойра выпрямилась, встретившись через плечо Росса со взглядом Роберта. Роберт поднял стакан в знак одобрения. У нее все получалось искренне и ненавязчиво. Потом Росс будет размышлять, флиртовала она или нет, и это незнание заинтригует его еще больше.
Она села рядом с Робертом и стала расспрашивать Росса о его лошадях и конюшнях. Росс начал с энтузиазмом в подробностях рассказывать о каждой своей лошади. Мойра слушала с неподдельным интересом, задавала вопросы, демонстрируя собственный опыт, в то время как Роберт сидел со скучающим видом. Впрочем, это было не так уж и трудно.
Роберт и вправду обрадовался, увидев за окном Стюарта, который выводил карету на середину двора.
— О, вот и наша карета! — сказал он, вставая. Мойра тоже поднялась. — Росс, мне очень неловко прерывать вашу замечательную беседу, но нам пора ехать.
Росс неохотно встал.
— Боюсь, что так. Я потерял счет времени, рассказывая о лошадях.
— Как я вас понимаю! — горячо поддержала его Мойра.
Росс поклонился. Он явно был доволен. Пока Роберт вел их в холл гостиницы, он отдал еще несколько распоряжений, в том числе послал хозяина гостиницы за накидкой Мойры, рассадил всех по местам, и через пять минут они уже были в дороге.
Сэр Лахлан ехал на своем коне впереди, указывая дорогу, а Мойра, сидя в карете, наконец немного расслабилась.
— Начало вроде неплохое.
— Просто хорошее. Должен признаться, что я недооценивал твои способности.
— Как всегда, любовь моя, — ответила она, сняла обручальное кольцо и бросила его сидевшему напротив Роберту.
Он поймал кольцо и стал его рассматривать.
— Это был отличный ход. Я о нем не подумал.
— Я носила его, когда жила дома с Ровеной. Надо было как-то избегать слухов.
— Поскольку в поле зрения не было мужа, полагаю, что добрые люди в Крейгентинни считали тебя вдовой, — сказал Роберт, возвращая ей кольцо.
— Именно. — Мойра надела кольцо. — Так мы поймали Росса на крючок, как ты считаешь?
— Думаю, что да. Между прочим, мы почти женаты. Я хотел, чтобы он думал, что украдет мою невесту прямо после венчания. Подумал, что это возбудит его похотливый интерес.
— Получилось?
— Более чем. Я намекнул, что ты всего несколько дней как перестала быть девственницей.
— Так ему нравятся девственницы?
— Я думаю, что графа возбуждает вызов — соблазнить жену любящего мужа прямо у него под носом. Мало кто на это решается. Тем более что совсем недавно вышедшую замуж женщину вообще очень трудно соблазнить.
— Это правда. — Мойра достала из кармана перчатки и натянула их. — Я удивилась, что ты был столь нелюбезен с нашим хозяином. Даже оскорбительным. — Роберту идеально удалось прямо на глазах превратиться в капризного светского денди. — Мне даже захотелось дать тебе пощечину, хотя я и знала, что это игра.
— Это подсластит пилюлю. Если Россу нравится соблазнять жену человека, общество которого ему приятно, вообрази его радость, если он соблазнит жену человека, которого он на дух не переносит. Я хочу возбудить в нем желание унизить меня. Два его желания — соблазнить и унизить — приведут к тому, что в конце концов он выставит себя дураком.
— Значит, я должна очаровывать, а ты — обезоруживать?
— Хорошо сказано, дорогая.
— Мне нравится ход ваших мыслей, мистер Херст.
— А мне нравится, как вы разыгрываете нашего хозяина, миссис Херст. Он будет проклинать тот день, когда пригласил нас к себе.
У Мойры потеплело на сердце. У нее уже так давно не было человека, с которым она могла работать, с кем могла бы обсуждать свои идеи и вопросы.
— Если мы правильно все сыграем, он никогда не догадается, что мы его обманули, и не забьет тревогу.
— Будем стараться. Все зависит от того, сумеем ли мы найти тайник так, что он об этом не узнает.
— Когда прибудем в Балнагон, я постараюсь выманить его на прогулку верхом прямо завтра утром.
— Хорошо. Задержи его по крайней мере на два часа. Я начну с обыска наиболее вероятных мест. А попутно пущу в ход свое секретное оружие — сбор информации у прислуги.
— Секретное оружие?
— Бюффон. Если кто и умеет разузнать хорошую сплетню, так это высокомерный француз. Я не знаю, что в нем такого, но все слуги сбиваются с ног, чтобы сообщить ему самые неприличные вещи.
Мойра рассмеялась:
— Он, кажется, весьма неприятный субъект.
— Так оно и есть. Но, добывая у слуг самую ценную информацию, он делает все, чтобы представить меня безмозглым пижоном.
— Кто, кроме слуг, знает все!
— Так точно.
— Роберт, у меня появилась… надежда. — Он посмотрел на нее, видимо, не понимая, о чем она говорит. — У меня так долго не было надежды. Я благодарна тебе.
— Будешь меня благодарить, когда мы вернем Ровену. Я уже предвкушаю встречу с ней.
Сердце Мойры екнуло. Она начала понимать, что решение исключить Роберта из жизни его ребенка было слишком поспешным. Она присвоила себе право решать все и не задумывалась о том, будет ли он хорошим отцом. В то время она была убеждена, что поступает правильно, что так для Ровены будет лучше. Сейчас она уже не была так уверена.
Роберт завел разговор о разных тайниках, которые он находил в других случаях, и Мойра все больше удивлялась его находчивости. Как это было бы здорово, если бы они нашли артефакт и смогли бы просто сбежать, хотя она знала, что нельзя рассчитывать на легкость! Слишком уж много неизвестных факторов.
Но она больше не одна. Вместе она и Роберт доведут дело до конца.
Мойра повертела на пальце кольцо. «Потерпи еще немного, Ровена. Совсем немного».
Прошу вас продолжать поиски известной вам женщины. У нее несколько имен — Мойра Каннингем, Мойра Брюс, Мэри К. Пул и Мария Чавес. В последнее время она называет себя принцессой Александрой Романовой.
Хотя я думаю, что ее настоящее имя — Мойра Макаллистер, я все же не уверен. Я рассылаю запросы по всему королевству и надеюсь скоро получить ответ.
Каким бы именем она себя ни называла, эта женщина перешла дорогу не тому человеку. Херсты никогда не сдаются.
Из письма Роберта Херста своему поверенному в Лондоне, написанного после первого исчезновения Мойры