— Кора, детка, — я перехожу на шепот, — там у нас один секрет.
— Да ну?! Чертовски интересно! Ба, я могила.
— Ну ладно, я знаю, ты бабушку любишь. Но, ты знаешь, такие вещи никому рассказывать нельзя — ни родителям, ни друзьям, ни приятелю никакому, не знаю, есть ли он у тебя сейчас.
— С Майей мы сейчас в ссоре, а друга так быстро не заведешь.
Не верю ни одному ее слову.
Но вот Хуго теперь уже не удержать. Он весь прямо загорелся, так я и знала.
— Пятьдесят лет назад… — он осторожно отодвигается подальше от меня, — здесь произошел один несчастный случай. В результате твоя бабушка стала получать пенсию солдатской вдовы.
— Класс! — в восторге восклицает заинтригованная Кора. — Ба, это про моего деда, что ли? Ой, народ, да что случилось-то?
Я отрицательно трясу головой. Ну зачем ей, этой молоденькой дурочке, знать о моих хождениях по мукам?
— Да, — не унимается Хуго, — его считали погибшим. Но он однажды явился в свое гнездышко, как тень с того света. Он был смертельно болен, поэтому его отпустили из русского лагеря. Ну, он вернулся и в ту же ночь перебрал спиртного и от этого скончался.
Ох, спасибо, хоть приврал немножко.
— Хуго замуровал покойника в подвале, и мне продолжали выплачивать пенсию, — добавляю я.
— А пенсия по инвалидности ему разве не полагалась? — размышляет Кора и пристально смотрит на нас с Хуго. — А у вас правда была любовь? — Она живенько представляет себе всю картину смерти, всю нашу историю, к которой относится с полным пониманием. — Не надо было о вашей связи моим родителям рассказывать, даже намекать не стоило. Они такие… Мещанство сплошное. Их от одной мысли о сексе прямо передергивает.
Тут мы с Хуго не можем не рассмеяться.
Кора тоже хихикает, и напряжение слегка спадает.
— А зачем вы его сейчас-то трогаете? Пятьдесят лет все тихо было, кому он теперь нужен?
Согласна, но я не вечно жить буду, хочется дочке оставить дом в полном порядке.
— Весьма благородно, — соглашается Кора.
Мы хотели только челюсти у него отломать, объясняет Хуго, и если бы Кора не помешала, давно бы уже операцию закончили.
— Ну так вперед! — командует внучка. — Бегом в подвал!
Хуго протестует: это, мол, не для юных леди. Но она уже несет из машины фонарь.
— А для пожилых леди эксгумация в самый раз, да? — замечаю я.
— Ну так ты оставайся тут на кухне, — лицемерно улыбается он, — мы с Корой и без тебя справимся.
Ну конечно, еще лучше. Там, между прочим, мой муж, а не чей-нибудь. Разве я могу такое пропустить?
Кора светит в пролом. Бернхард почти сидит. Его не достать через эту дыру, даже если ее расширить.
Несчастная конечность, извлеченная Хуго на свет Божий, частично сохранилась.
— Интересно, — Кора разглядывает кисть, — где-то я уже это как будто видела.
— Это у тебя нервишки шалят, — объясняет Хуго и запускает руку в дыру в поисках черепа.
Но Бернхард, кажется, за полвека и не подумал развалиться на куски. Челюсти сжал так, что не раздвинуть. Их даже не видно в темноте, где уж там отломать.
Тут вдруг Кора хватается за топор и, не спросив разрешения, с невероятной силой обрушивается на кирпичную кладку. Хуго уже так расшатал кирпичи, что Коре хватает двух сильных ударов — и стенка рассыпается совсем, камни рушатся вниз, а мы едва успеваем отскочить. В глубине я вижу скрюченного Бернхарда, и мне становится дурно.
— Пойду принесу шнапса, — предлагает Кора, — а то вам, кажется, совсем нехорошо.
— Да уж, детка, есть от чего, — произносит шокированный Хуго.
Я тяжело опускаюсь рядом с ним на то, что когда-то давным-давно служило мне плитой на кухне. Закурить бы сейчас, сколько лет я уже не курила… Он вдруг неожиданно тоже говорит:
— Сигаретку бы сейчас. Полцарства за сигаретку. Жаль, что мне курить больше нельзя.
Но тут уже появляется Кора и несет настойку из мирабели. Один крестьянин подарил это зелье нашей Регине за то, что дочка его вылечила.
— Не самая удачная идея — избавляться от зубов. Увидит кто-нибудь свежую кладку потом — сразу недоброе почует, — рассуждает внучка.
Нельзя ли поуважительней, юная леди? Там твой дед родной, между прочим. Ну да ладно, не мне тебя упрекать, я сама не лучше.
— Что ж нам делать? — беспокоится Хуго. — Пару зубов можно выломать, а все остальное куда?
— Да какие проблемы-то? — успокаивает Кора. — Возьму его с собой в Италию, у меня под домом места немерено.
— Ты что, а если тебя на границе таможенники остановят?
— Никогда такого не было, — убеждает внучка, но от дерзкого плана своего отказывается. Она, конечно, девчонка отчаянная, но не сумасшедшая. — Слушайте, а давайте его закопаем в саду у моих родителей. Мы там уже похоронили двух собак и мою морскую свинку. Если зарыть его под вишней, никто в жизни не заметит, там никогда ничего не копают.
Кроме того, Ульрих свой обожаемый домик никому не продаст и не сдаст внаем, а если Кора его унаследует, она знает, что делать.
— А кто, позвольте узнать, будет копать в саду вашего папеньки могилу, юная леди? — обращается Хуго к моей внучке, которая теперь больше напоминает не юную леди, а крестную мать мафиозного клана.
— Без проблем, — парирует она, — есть кому поработать. Я не одна из Италии приехала, только родителям не говорите.
Ага, значит, все-таки завела себе нового хахаля, плутовка.
— Никогда, — протестует Хуго, — куда нам еще один сообщник! Он нас потом шантажировать будет.
Да нет же, объясняет Кора, она привезла с собой из флорентийского поместья пожилую пару — свою домработницу и ее мужа-садовника. Оба ей бесконечно преданы, и она за это устроила им небольшое путешествие по Германии. Марио немой, силы у него хоть отбавляй, ночью могилу выкопает в мгновение ока. А Эмилия поостережется об этом болтать, потому что Кора, в свою очередь, знает о ней кое-что такое…
С недопитым шнапсом мы возвращаемся в гостиную. Представляю, как удивятся Ульрих и Эвелина, когда дочку свою увидят: путешествует как герцогиня в сопровождении горничной и камердинера, которые спят в супружеской спальне моего сына и невестки. Бедненькая Эвелина, она так трясется над своим роскошным постельным бельем!
— До чего ж смела! Какая находчивая! — подкатывает Хуго к моей внучке.
— Да ладно, — отмахивается она, шутя, — чего там, первый раз, что ли.
Хуго вытаскивает из-под кровати свой таинственный пакет и собирается снова в магазин: чего-то не хватает. И тут Кора открывает секрет пластикового мешка: две упаковки штукатурки, шпатель и мастерок. Никакого подарочка мне, конечно, нет.