Поль вошел в дом. Как часто в холодную погоду мать кричала им: «Дети, скорее закрывайте за собой дверь, не пускайте в дом смерть!»
Мальчиком Поль думал, что смерти, словно кошке, ни в коем случае нельзя позволить прошмыгнуть в дом.
На шею ему бросилась госпожа Цизель, переполненная горем, сочувствием и облегчением.
– Какое страшное несчастье! – всхлипнула она. – Ахим уже знает?
Госпожа Цизель работала у них уже много лет, но с Ахимом у нее были особенно теплые отношения. Она поставила чайник.
– Чай или кофе?
Поль ответил, что ему все равно, упал на лавку и выразил ей свое сочувствие: как ужасно, должно быть, было для госпожи Цизель обнаружить…
– Да, это было ужасно! – подтвердила она. – Ужаснее быть не может. Но пока я сидела здесь и ждала, у меня было время поразмыслить, и знаете, что я думаю? Это не самоубийство!
– При чем тут самоубийство? – спросил Поль. – У меня и в мыслях такого не было!
– Ну, знаете, когда вот так внезапно теряешь мужа… – протянула госпожа Цизель. – Но это не так, и я могу вам это доказать!
Поль прошел за ней в спальню. Покрывало на кровати матери было откинуто, черный костюм висел на вешалке, белье аккуратно сложено на свободной второй кровати. На ночном столике стоял маленький чайник с чаем и стаканчик с медом, рядом лежала газета и телевизионная программа.
– Сразу ясно, – сказала госпожа Цизель, – что ваша мамочка после этого страшного стресса решила расслабиться. Принять ванну, а потом залезть под одеяло с горячим чаем.
Она повела его в ванную.
– Поглядите, повесила на батарею свежую ночную рубашку, чтобы она согрелась. Она бы так не сделала, если бы не хотела ее потом надеть. И потом, в ванне обычно вскрывают себе вены.
– Похоже, вы в этом разбираетесь, – произнес Поль. – Но о самоубийстве не может быть и речи. Вопрос лишь в том, что же, в конце концов, послужило причиной смерти. Я лично думаю, что она потеряла сознание и захлебнулась.
– Тут вы, должно быть, правы, – согласилась с ним госпожа Цизель. – Ваша мамочка была полностью в воде.
Со стаканом меда в руке госпожа Цизель вернулась на кухню и налила Полю чай.
– Пейте, зверобой успокаивает. Я могу вам еще быть чем-то полезна? А то мне нужно домой.
– Конечно, я вас отвезу, – предложил Поль. – Но почему вы вообще решили, что мама могла покончить с собой?
– Просто такое чувство, – ответила госпожа Цизель. – Говорят ведь: жена последовала за своим мужем. Не забудьте взять ключ, снаружи ключа больше нет.
Поль с удивлением узнал, что отец в последнее время часто забывал дома ключи, и поэтому запасной ключ от входной двери всегда лежал в цветочном горшке.
Наконец госпожа Цизель села в машину.
– К сожалению, мы никак не можем дозвониться до моего брата, – сказал Поль. – Может быть, вы знаете, как фамилия его подружки Джины?
– Джины? – Она отрицательно покачала головой. Помолчав немного, вспомнила что-то и продолжила: – С тех пор как дом ограбили, ваши родители немного опасались, что это может случиться вновь. Они не хотели, чтобы дом оставался без присмотра, когда они в отъезде. Ахим ночевал здесь и смотрел за порядком. Мы хорошо с ним ладили, он всегда был в хорошем настроении и часто смешил меня. Иногда приглашал в гости друзей и сам готовил ужин. «Госпожа Цизель, вы обязательно должны это попробовать!» – говорил он мне и протягивал ложку с соусом. Мне не так чтобы очень нравилось, но ему, конечно, было нужно, чтобы его похвалили!
– А вы знаете, как зовут его друзей? – спросил Поль.
– Боже мой, они всегда приходили по вечерам, играли в карты. Симон среди них был точно, его я знаю с детства. И я почти уверена, что девушек с ними не было.
– Мы вам очень обязаны, – произнес Поль со всей теплотой, на которую только был способен, открывая перед ней дверь.
Поль вообще-то мог возвращаться в Мангейм, потому что толком не знал, куда теперь ехать. Судмедэксперт вряд ли работал по выходным, разве только в крайнем случае, так что едва ли можно надеяться, что заключение будет готово до вторника. Может быть, следует поговорить с их домашним врачом? Но и у него сегодня выходной.
Не долго думая он решил поехать к доктору Хубачу домой. Ему открыла раздраженная женщина.
– Неужели в нашем доме никогда не будет покоя? Приходите в понедельник в клинику, у мужа была трудная неделя, и сейчас он дремлет перед телевизором.
Из глубины дома мужской голос спросил, кто это.
Поль представился, ведь доктор последний раз видел его лет двадцать назад, и его пригласили войти.
– Мне очень жаль вашего отца, – сказал врач. – Вчера я получил отчет из клиники, где он лежал. Как вы знаете, он был непростым пациентом, но мы, хоть и ссорились, всегда находили общий язык и старели вместе.
– Умерла моя мать, – сообщил Поль, решив не вдаваться в особенности характера отца.
Доктор Хубач был поражен.
Рассказав ему об обстоятельствах смерти, Пол ь спросил, не страдала ли его мать какими-нибудь наследственными заболеваниями.
– Знаете, – ответил доктор Хубач, – ваш отец давным-давно убедил себя, что вот-вот умрет, поэтому нам с вашей матушкой часто приходилось общаться. Приходила она ко мне и когда нужны были медицинские справки для вашего брата. Но такие услуги не входят в обязанности домашнего врача, и однажды я ей отказал. Может быть, она на меня обиделась.
Поль кивнул, смутно что-то припоминая.
– Видимо, из-за того, что в семье было двое таких проблемных пациентов, вашей матери, вероятно, даже мысль в голову не приходила обследоваться самой. По крайней мере моей пациенткой она не была, хотя я и давал ей направление к гинекологу и выписывал ей как-то рецепт на мазь. Насколько я помню, это была какая-то ерунда, а не серьезное лекарство.
– У матери мог случиться инфаркт? – задал вопрос Поль.
Врач ответил, что он не может сказать ничего определенного, потому что она никогда не жаловалась на сердце и не делала ЭКГ. Может быть, она обращалась к другому врачу?
Поль поблагодарил и попрощался.
Снова сев в машину, Поль почувствовал, что проголодался. Он за весь день съел сегодня всего один сухарь. Что теперь делать? Ехать домой или к Ольге? Второй вариант в свете сложившихся обстоятельств ему показался недостойным, и он решил, что в доме родителей найдется чем перекусить.
Поль часто злился, когда смотрел по телевизору детективы. Ему казалось, например, неправдоподобным, если подозреваемый, у которого не было алиби, уверял, что якобы бесцельно ездил по городу. «Ну кто так делает?» – думал он всегда. Сейчас он именно этим и занимался. Когда у него перед глазами мелькнула яркая вывеска «Дикий гусь», ему показалось, что это знак, поданный ему его родителями. Папе так нравилась здешняя кухня, а мама скорее всего здесь познакомилась со своим любовником, и, возможно, именно тут Ахим будет встречать его однажды в качестве шеф-повара. Но разве брат не говорил ему, что «Дикий гусь» закрыт?