Русская поговорка
В тот вечер Привалов и Колтухов засиделись в институте после работы.
— Я перерыл кучу литературы, — рассказывал Борис Иванович. — Многое в экспедиции Бековича непонятно. Некоторые военные специалисты считали, что у него не было надобности дробить отряд в Хиве на пять частей. Кое-кто даже считал его предателем. Насчет Кожина тоже смутно…
— Постой, — прервал его Колтухов. — Не об этом ли Кожине упоминает Соловьев в своей «Истории»? Как он озоровал в Астрахани и въехал во двор бухарского посла на тележке, запряженной свиньями.
— Он, верно. Но учти, что Кожин — худородный дворянин, да еще с неуживчивым характером, а его сослуживцы по Каспию — князья; ясно, что они умаляли его заслуги и возводили поклепы. Кожин прежде всего крупный гидрограф. Он составил первую карту Финского залива. Да и на Каспии…
— Ладно. Не о Кожине речь. Ты нашел что-нибудь о Матвееве?
— Ничего. Никаких упоминаний. Но, поскольку его рукопись — документ подлинный…
— Верю, — сказал Колтухов. — Во все верю. И в электрические цирковые номера в храме Кали верю. Но насчет Бестелесного и прохождения масла через воду — врет твой поручик.
— Ты меня извини, Павел Степанович, но так же выразился бы Матвеев, если б ему рассказали про телевизор.
— Ничуть. Матвеев, вероятно, знал о предположении Ломоносова, что луч может отклоняться под действием электричества, и поверил бы. А вот когда я читаю в фантастическом романе, как телевизор будущего передает запах, — не верю. Запах — явление не волнового происхождения. Про это еще Лукреций писал.
— Вы с Лукрецием ошиблись, — улыбнулся Привалов. — Недавно установили, что запах по частоте колебаний занимает место между радиоволнами и инфракрасными лучами. Когда банку с медом закрывали крышкой, герметичной, но пропускающей инфракрасные лучи, пчелы через эту крышку чувствовали запах…
Колтухов хмыкнул.
— Растолкуй мне такую вещь, — очень внятно и медленно сказал он, — как этот Бестелесный питался? На чем сидел? Как ходил и почему не проваливался сквозь землю? Вот и все. Ты расскажи, а я тихонечко посижу и послушаю.
О таких деталях быта Бестелесного Привалов не задумывался. Машинально он запустил пальцы в шевелюру, чем немало позабавил собеседника.
— Затылок чесать изволите, Борис Иванович? Применяете старый способ интенсификации мышления?
И Колтухов, очень довольный собой, негромко пропел:
На Путиловском заводе запороли конуса,
Мастер бегает по цеху и ерошит волоса…
— Да меня Бестелесный не интересует, — сказал с досадой Борис Иванович. — Мне интересен только факт прохождения масла сквозь воду.
— Факт? — переспросил Колтухов.
— Да, полагаю, что факт. Вряд ли Матвееву нужно было выдумывать эту деталь: по сравнению с другими «чудесами» она малоэффектна. И вообще… Почему-то верю в его искренность.
— Не обижайся, Борис, но ты малость помешался на беструбном трубопроводе.
— Багбанлы, по-твоему, тоже помешался?
Колтухов промолчал.
— Кстати, он должен скоро приехать. — Привалов посмотрел на часы и встал. — Не хочешь ли взглянуть на нашу установку?
— А что, готова уже?
— Почти.
— Ну что ж… В конце концов, должен же я знать, что делается в институте…
Они спустились на первый этаж, прошли по длинному коридору. Привалов отпер дверь одной из комнат. Здесь возвышался статор от крупной динамо-машины. Внутри статора, почти касаясь полюсных башмаков и обмоток, помещалась спираль из стеклянной трубки, заполненная розовой жидкостью; концы спирали соединялись с баком и центробежным насосом.
— Высокочастотный самогонный аппарат, — усмехнулся Колтухов, потрогав холодное стекло.
— На этой установке мы проводим два эксперимента, — сказал Привалов. — Жидкость в трубке — вода. Подкислена, чтобы служила проводником, и подкрашена, чтобы было виднее. Теперь смотри. Первый эксперимент.
Он нажал кнопку магнитного пускателя. С легким воем заработал центробежный насос, прогоняя розовую жидкость через стеклянный змеевик.
— Обмотка статора к сети не подключена, — сказал Привалов. — Она соединена только с вольтметром. Обрати внимание!
Стрелка вольтметра дрогнула и поползла вправо.
— Понятно?
— Чего ж не понять? Жидкость-проводник, пересекая магнитные силовые линии статора, наводит в обмотках электродвижущую силу. Ничего нового: на таком принципе есть счетчик жидкости, идущей через трубу из немагнитного материала.
— Ты прав. Ничего нового. Но в счетчиках напряжение получается ничтожное, а у нас…
— Ого! — воскликнул Колтухов, взглянув на вольтметр. — Как ты этого добился?
— Багбанлы, — коротко сказал Привалов. — Теперь поставим опыт в обратном порядке.
Он выключил насос. Движение жидкости прекратилось, стрелка вольтметра вернулась на «ноль».
— Теперь я просто даю ток в обмотку статора.
Он нажал другую кнопку. Розовая жидкость, не подгоняемая насосом, сама побежала по спирали.
— Затрудним ей движение. — Привалов подкрутил маховичок вентиля. — Смотри на манометр. Я бы мог еще увеличить сопротивление и получить более высокое давление. Но меня ограничивает прочность стеклянных трубок. Ты понял, что получается?
Колтухов выглядел озадаченным. Глаза его остро, не мигая, смотрели из-под седых бровей.
— Постой, — сказал он. — Значит, жидкость, находясь в электромагнитом поле, сама начинает двигаться… Это модель движения жидкости в беструбном трубопроводе?
— Да. С той разницей, что трубы будут там заменены поверхностным натяжением жидкости, а обмотки и магниты — направленным полем.
— Совсем небольшая разница. — Хитрая усмешка снова появилась в глазах Колтухова. — Признаюсь, опыт любопытный. Очевидно, вся штука тут в схеме обмоток и в роде электроснабжения. Но там, в море, — Колтухов кивнул на окно, — струя нефти встретит сопротивление воды. Потребуется огромное давление, чтобы гнать струю на триста километров. Выдержит ли его твоя невидимая труба — пленка поверхностного натяжения? Ты представляешь себе, каким колоссальным должно быть натяжение, чтобы заменить стенки стальной трубы?
— Да, представляю. Управлять поверхностным натяжением мы пока еще не можем. Правда, есть кое-какие наметки. Молодежь, по-моему, тоже что-то делает по секрету от меня. Но главное не в этом. Струя нефти на трассе не будет раздвигать воду — она будет проницать ее. Она не встретит сопротивления. Поэтому ее поверхностное натяжение будет не таким уж огромным, а просто таким, чтобы держать жидкость в струе…
— Опять начинаются индийские сказки! — ворчливо сказал Колтухов. — Проницаемость! Бестелесность!.. Поручик Киже!