Возле моего дома стоял серый «Порше», а на крыльце, подпирая дверь, ждал какой-то мужчина.
Подойдя ближе, я сказала:
— Здравствуй, Иэн.
— Моя дорогая девочка, — отозвался он. А потом поцеловал меня в обе щеки, и я почувствовала прилив восторга. — Ты прекрасно выглядишь.
— Ты тоже. Как и всегда. Зайдешь ко мне?
— Я привез все для пикника. — Иэн взял в руки корзину, которая стояла около него, и мы вошли в дом.
Я включила небольшой кондиционер, а Иэн откупорил бутылку вина. Мы посмотрели друг на друга.
— Как и следовало ожидать, меня арестовали, — наконец проговорил он.
— Я слышала, что совет держал тебя в заключении.
— Так и было, но совсем недавно произошли перемены, которых я очень долго ждал. Больше никто не вспоминает о нашем славном вампирском наследии. Сэм храбро ринулся в бой от твоего имени, отстаивая твои права. Думаю, скоро их тебе предоставят.
— Сэм — парень что надо, — заметила я. — Я слышала, ты тоже лоббировал мои права.
— На то у меня были свои эгоистические причины, — ответил Иэн. — Мне нравится разговаривать с тобой. — И прибавил нежно: — Эдна сказала, что тебе сейчас нелегко, любовь моя.
— Бывали моменты, Иэн, когда я думала: было бы лучше, если бы ты дал мне умереть. Но я справилась.
— Умирать могут другие, но не ты, — насмешливо произнес он.
— Я чуть не убила Сайласа и получила от этого процесса большое удовольствие. Даже сама испугалась.
— Сила иногда пугает.
— Сайлас сказал, что ты нанес ему сто ран.
— Да? — отозвался Иэн, не подтверждая, но и не отвергая этот факт.
Мне уже лучше, и когда я дотрагиваюсь до кого-то… — Подойдя к Иэну, я положила руку ему на шею и испытала радость от полученного ощущения. — Теперь, когда я дотрагиваюсь до кого-то, я чувствую внутри жизнь, и это просто замечательно.
На лице Иэна появилось выражение неподдельного восторга.
— Я просто счастлив. У меня такие же ощущения. Но родственники Эдны и большинство других вампиров ничего подобного не испытывают. Это чувство — большая редкость.
— Почему ты отличаешься от них?
— Генетические изменения передаются по основной линии и не затрагивают ответвления. Я немного устойчивей, чем другие.
— А кто же я, Иэн? — спросила я. — Вампир или человек? Я больше похожа на Грантов или на тебя?
— Ты — это ты, Милагро Де Лос Сантос, уникальная и не поддающаяся определению. Сама реши, какая ты. Впрочем, я надеюсь, что ты перестанешь быть такой серьезной.
— У меня на уме грандиозные планы, Иэн, — проговорила я. — Как думаешь, я смогу иметь детей?
— А почему бы и нет? Может, прямо сейчас и попробуем? — предложил он, схватив меня за запястья и притянув к себе. — Технологию я изучил уже давно.
Я засмеялась.
— Я говорю серьезно, Иэн. Эвелина Грант сказала, что у нас с Осальдом нет будущего, потому что мы не сможем иметь детей. Но Сайлас, судя по всему, считал, что я способна быть фабрикой младенцев.
Иэн заглянул в самую глубину моих глаз, и я вдруг перестала смеяться.
— Милагро, любой мужчина будет счастлив с тобой — с такой, какая ты есть.
Нервно отстранившись, я предложила:
— Давай же наконец устроим пикник.
Потом я повела Иэна в «Клуб Левака», и даже сам Левак принял его приветливо. Когда мы возвращались домой, Иэн признался:
— Я надеялся, что ты напьешься, и я смогу воспользоваться этим.
— Облом, мой темный лорд-амиго. Я теперь не реагирую на химические стимуляторы. Трезва, как монашка.
— Жаль, что ты переняла и эту способность. — Когда мы подошли к дому, он приблизился ко мне вплотную. — Можно я останусь на ночь? Я живу воспоминаниями о том, как мы занимались любовью.
Иэн заключил меня в объятия, и я испытала изумительное ощущение.
— Нет, Иэн. Я по-прежнему люблю Освальда. И всегда буду его любить.
— Освальд об этом не узнает. — Его губы скользнули от моей щеки к уху.
Я так долго была одинокой, так жаждала близости. Нужно было заставить Иэна уехать, чтобы не поддаться искушению.
— Зато я буду знать. И ты. — Я отстранилась от Иэна.
Отпустив меня, Иэн улыбнулся как уставший от жизни человек. Его улыбка словно бы говорила: «Знаем, плавали».
— Ты заставишь меня ревновать.
— Я могу позвонить в «Парагон» и зарезервировать для тебя номер. Они предлагают двадцать семь видов массажа.
— Нет, я поеду дальше. У меня кое-что есть для тебя. — Иэн направился к машине, а затем вернулся с папкой в руках. — Вот.
Открыв папку, я взглянула на страницы. Половина их была исписана текстами на непонятном языке, судя по виду, восточно-европейском.
— Что это?
— Петиции по поводу твоих прав, которые семейство Грант подавало в совет. Вот самые первые заявления. — Он вынул из папки несколько страниц. — Это отказ Освальда подчиниться распоряжению совета, который требовал передать тебя под арест в обмен на значительное финансовое вознаграждение.
Сумма была ошеломительная.
— А если бы я позволила тебе остаться, ты показал бы мне это?
— Возможно да, а возможно, нет, — ответил Иэн с озорной ухмылкой. — Я подожду, пока твоя влюбленность пройдет.
— Ты не сдаешься, — усмехнувшись, заметила я.
— И ты тоже, любовь моя.
Обхватив руками его голову, я наклонила ее и поцеловала Иэна в широкий лоб.
— Спасибо тебе. Спасибо, что спас меня. Спасибо, что наделил меня этим даром.
— Я временно прощаюсь с тобой, — проговорил он. — У тебя есть мой номер. Обязательно звони, если тебе станет скучно, если понадобится сопровождение или если захочешь попрактиковаться и завести ребенка.
Когда он уехал, я отправилась в спальню и обнаружила на комоде какую-то коробку, обернутую блестящей бумагой. Я не заметила, как Иэн принес ее сюда. Развязав бледно-голубую ленту, я сняла крышку. Там, аккуратно завернутое в упаковочную бумагу, лежало красное платье — точь-в-точь как мое, что было испорчено в ту ночь, когда меня ранили. Фасон и цвет были теми же, но даже мне было заметно, что платье сшито гораздо лучше и из более изящной ткани.
Под платьем лежала маленькая коробочка. Я открыла ее. На фоне черного бархата блеснуло красивое кольцо. На тяжелом золотом ободке, изрезанном какими-то символами, красовался прозрачный, темно-красный овальный камень. Я знала, что на мой безымянный палец кольцо придется впору. Так оно и оказалось. Знаки внимания, исходившие от Иэна, заставляли меня испытывать какое-то странное удовольствие, смешанное с чувством вины. Я снова убрала кольцо в коробочку.