Подсчеты шли уже давно. В огороженной веревками части зала за столами, покрытыми грудами бюллетеней, молча сидели члены избирательной комиссии. На доске над каждым столом были написаны название округа и имена кандидатов, а между столами располагались бдительные наблюдатели.

Остальная часть зала была заполнена возбужденными мужчинами и женщинами. Перед тем как окунуться в эту толпу, Шон заметил Гарри и Энн, разговаривающих с журналистами; следующие десять минут он был занят рукопожатиями, его хлопали по спине и желали удачи. Но вот все это прекратил звон колокольчика. Наступила мертвая тишина.

В наступившей тишине высокий голос произнес:

– Результаты выборов в Законодательное собрание по округу Ньюкасл. Мистер Роберт Сэмпсон – 986 голосов, мистер Эдвард Саттон – 423 голоса.

Последовал взрыв аплодисментов и стонов. Сэмпсон был кандидатом от Южно-Африканской партии, и Шон пробился через окружившую его толпу.

– Молодцом, старый стрелок! – закричал он и похлопал Сэмпсона по спине.

– Спасибо, Шон. Похоже, мы благополучно выбрались на сушу – я не думал, что перевес будет таким большим!

И они с энтузиазмом обменялись рукопожатиями.

Так продолжалось все утро. Каждое объявление результатов встречали аплодисментами.

Уверенность Шона росла – его партия получала все места, на которые рассчитывала, и еще одно, которое полагали проигранным. Но вот снова прозвенел колокольчик, и председатель избирательной комиссии бесстрастным тоном объявил:

– Результаты выборов в Законодательное собрание по Ледибургскому округу...

У Шона от предчувствия похолодело в животе, дыхание замерло в горле.

Он чувствовал, как напряглась рядом с ним Руфь, и поискал ее руку.

– Полковник Гаррик Кортни – 638 голосов, полковник Шон Кортни – 631 голос.

Руфь сжала его руку, но Шон не ответил на пожатие.

Они стояли неподвижно – маленький островок тишины в море рева: торжествующих криков и разочарованных стонов. Потом Шон негромко сказал:

– Я думаю, нам нужно вернуться в отель, дорогая.

– Да, – прошептала она, и в ее голосе звучали беспомощность и жалость.

Они пошли к выходу; толпа расступалась перед ними. По обе стороны виднелись лица, выражавшие сожаление, радость, любопытство, равнодушие и торжествующее злорадство.

Вместе они вышли на солнечный свет, пересекли улицу, прошли мимо рядов наемных экипажей, и шум позади отдалился и притих – теперь он походил на далекие крики диких животных.

Шон усадил Руфь в экипаж и уже хотел присоединиться к ней, но спохватился, что кое о чем забыл. Поговорив с кучером и дав ему денег, он сказал Руфи:

– Пожалуйста, подожди меня в отеле, дорогая.

– А ты куда?

– Я должен поздравить Гарри.

Сквозь кольцо обступивших его Гарри увидел, как подходит Шон, и почувствовал, что разрывается от противоречивых чувств к этому человеку, от ненависти и любви.

Шон остановился перед ним и улыбнулся.

– Прекрасно, Гарри! – сказал он и протянул руку. – Ты побил меня в честном бою, и я хотел бы пожать тебе руку.

Гарри с непонятной робостью выслушал эти слова, обдумал с растущим пониманием их смысл и понял, что они искренние. Он сразился с Шоном и победил. Это нечто такое, что нельзя уничтожить, чего Шон никогда не сможет отнять у него. «Я победил его. Победил впервые в жизни». Это был эмоциональный оргазм, до того сильный, что Гарри долго не мог ни пошевелиться, ни ответить.

– Шон... – Он задохнулся. Схватил протянутую руку Шона обеими руками и затряс. – Шон, может быть, сейчас... – прошептал он. – Я хотел бы... когда вернемся в Ледибург...

Он замолчал и в замешательстве покраснел. Быстро отпустил руку Шона и сделал шаг назад.

– Я подумал, может, ты захочешь приехать в Тёнис-крааль, – пробормотал он, – как-нибудь, когда будешь свободен. Посмотреть старое место. – И уже энергичнее добавил: – Так много времени прошло. У меня есть старые папины...

– Никогда! – прошипела Энн Кортни.

Никто из них не заметил, как она подошла и оказалась рядом с Гарри. В ее глазах ярко сверкала ненависть, а лицо побелело, когда она взглянула на Шона.

– Никогда, – снова прошипела она и взяла Гарри за руку. – Идем, – приказала она, и Гарри покорно последовал за ней.

Но он оглянулся на Шона, и в его взгляде была отчаянная мольба. Просьба понять его и простить слабость.

Глава 82

Как человек, живущий в поясе ураганов и по форме облаков и тишине, предшествующей буре, понимающий, чего ожидать, Руфь сознавала, что ей придется справляться с беспредметным гневом Шона – его откли ком на неудачу. Такие приступы случались у него редко и никогда не затягивались надолго, но она боялась такого его настроения и, как заботливый домовладелец готовится к приходу урагана, приняла меры предосторожности, чтобы смягчить ярость Шона.

Добравшись до отеля, она срочно вызвала управляющего.

– Пусть нам через полчаса подадут завтрак – не обычную вашу стряпню, а что-нибудь действительно вкусное.

Управляющий немного подумал.

– Устрицы. Мы только что получили бочонок со скал Умванга.

– Прекрасно.

Руфи понравилось, как управляющий воспринял ее просьбу.

– Затем могу порекомендовать копченый окорок, холодную оленину, холодного скального омара, салаты?

– Замечательно. А что насчет сыра?

– Григ. Голландский блю. Камамбер.

– Вино?

– Шампанское?

– Да, – сразу согласилась Руфь. Она собиралась бесстыдно воспользоваться слабостью Шона к этому вину. – Бутылку «Вдовы Клико»... нет, пожалуй, три бутылки.

– Послать вино сначала?

– Немедленно – с лучшими бокалами и в серебряном ведерке, – распорядилась Руфь.

И пошла в свою туалетную. Хвала Господу, у нее есть французские духи и платье из серого шелка, которое она берегла как раз для такого случая. Она быстро, но искусно поработала над лицом и волосами, а закончив, посидела перед зеркалом, придавая лицу выражение спокойствия. Результат весьма удовлетворительный, решила она после критического изучения. С первой их встречи Шон не мог устоять перед ее распущенными локонами. Они делали ее похожей на девочку.

– Открыть вино, мадам?

– Да, пожалуйста, – крикнула Руфь из гардеробной и стала ждать прихода урагана.

Десять минут спустя он явился в виде легкого зефира – сигара в зубах, руки в карманах, лицо озадаченное.

– Эй! – сказал Шон, увидев ее, и вынул сигару изо рта. – Дивно!

То, что он заметил ее наряд, свидетельствовало о неточности метеопрогноза, и Руфь расхохоталась.