– Хорошо, Бобби. Литтлтон даст вам людей. Отправляйтесь.
Он произнес ему смертный приговор. Робертс возбужденно рассмеялся и побежал к лошади.
– Думаю, нам всем не помешает подкрепиться. Джентльмены, не составите мне компанию? Сэндвич, бокал шампанского?
Буллер кивнул адъютанту, и тот достал из седельной сумки еду и вино. В двадцати ярдах от них разорвался случайный снаряд, забросав их комками земли.
Буллер стряхнул с усов сухую травинку и выбрал сэндвич с копченым лососем.
Шон прополз по дренажной канаве к берегу реки. На краю канавы разорвался снаряд и осыпал ему спину комьями земли. Шон снял с усов клочки травы и пополз туда, где на корточках сидел полковник Ачесон, оживленно беседуя с капитаном стрелков.
– Эй, полковник Ачесон, думаю, я вам больше не понадоблюсь?
Капитан был шокирован подобным обращением, но Ачесон только улыбнулся.
– К нам только что добрался гонец. Приказано отступать.
– Какая жалость! – саркастически ответил Шон. – Как раз когда мы начали выбивать дух из старого братца бура.
Все трое пригнули головы – пулеметная очередь вырвала куски земли из берега над ними. После чего Шон продолжил, словно его не прерывали.
– Что ж, в таком случае... я вас покидаю.
– Куда вы? – подозрительно спросил капитан.
– Не через мост. – Шон достал изо рта сигару и указал ею на серое сооружение с ужасными красными потеками. – Со мной раненый. Ему через мост не пройти. У вас нет спички?
Капитан машинально достал из нагрудного кармана коробок восковых спичек.
– Спасибо. Я проплыву вниз по течению и попытаюсь найти лучшее место для переправы.
Шон снова раскурил окурок, выпустил облако дыма и вернул капитану спички.
– Был рад познакомиться, полковник Ачесон.
– Разрешаю вам действовать на свой страх и риск, Кортни.
Секунду они смотрели в глаза друг другу, и Шон испытал сильное желание пожать этому человеку руку. Но вместо этого пополз назад по канаве.
– Кортни!
Шон остановился и оглянулся через плечо.
– Как зовут второго проводника?
– Фридман. Сол Фридман.
Ачесон что-то записал в своей книжке и положил ее в карман.
– Удачи.
– И вам тоже, сэр.
С дерева, нависавшего над коричневой водой Тугелы, Шон срезал штыком пышную зеленую ветвь.
– Иди сюда, – сказал он. Сол съехал по глиняному берегу вниз и оказался по пояс в воде рядом с Шоном.
– Оставь ружье.
Сол послушно бросил его в воду.
– Для чего этот куст?
– Закрывать головы.
– А чего мы ждем?
– Чтобы Ачесон отвлек их, когда попытается вернуться по мосту.
Высоко над ними на берегу прозвучал свисток.
Солдаты тотчас открыли прикрывающий огонь, и группа в хаки побежала по мосту.
– Пора, – сказал Шон. Они погрузились в теплую кровавую воду, так что на поверхности оставались только головы, прикрытые листвой.
Уплывая вниз по течению, они не оглядывались на шум бойни на мосту.
Двадцать минут спустя и на полмили ниже по реке Шон поперек течения вышел к остаткам железнодорожного моста, который нависал над Тугелой, как разбитый разводной. Мост прикрывал их отход на юг, а железнодорожная насыпь скроет их отступление по равнине.
Ноги Шона коснулись илистого дна. Беглецы притулились под просевшим мостом, как цыплята под крылом у курицы. Шон пустил ветку по течению и вытащил Сола на берег между двумя металлическими опорами.
– Пять минут отдыха, – сказал он и присел рядом с Солом, чтобы перебинтовать тому голову: повязка сползла на уши. С мокрых мундиров текла мутная вода, и Шон пожалел о лежавших в кармане рубашки сигарах.
Вдоль железнодорожной насыпи проходила еще одна дренажная канава. Шон двигался по ней пригнувшись, толкая Сола перед собой и рявкая на него всякий раз, как тот пытался распрямиться, чтобы облегчить боль в спине. Один раз снайпер с холма позади них вогнал пулю в гальку рядом с головой Шона, и Шон устало выругался и едва не ткнулся носом в колени. Но Сол этого не заметил. Он спотыкаясь шел перед Шоном, пока наконец не рухнул мешком на дно канавы.
Шон пнул его.
– Вставай, черт побери!
– Нет, Руфь. Не буди меня. Сегодня воскресенье. Мне сегодня не нужно работать.
Говоря очень отчетливо, убедительно, Сол смотрел на Шона, но его глаза были матовыми, а зрачки снова превратились в черные точки.
– Вставай, вставай!
Имя Руфи воспламенило Шона.
Он схватил Сола за плечо и встряхнул. Голова Сола затряслась, сквозь повязку проступила свежая кровь. Сразу раскаявшись, Шон осторожно отпустил Сола.
– Сол, пожалуйста. Надо попытаться. Осталось немного.
– Не блестит, – прошептал Сол. – В нем нет блеска. Не хочу.
Он опустил веки, губы его раскрылись, дыхание вырывалось сквозь них вместе с капельками слюны.
Шон посмотрел Солу в лицо, и его охватило отчаяние. Глаза Сола глубоко ввалились, кожа на щеках и вокруг костлявого носа туго натянулась.
«Не потому что я едва не убил его, не потому что я перед ним в долгу.
А почему, почему? Как определить чувства к другому человеку? Можно только сказать: он мой друг.
Он мой друг, и я не могу бросить его здесь».
Опустившись рядом с Солом, Шон устроил его обмякшее тело в сидячей позе, положил руку Сола себе на плечо и встал.
По всей широкой равнине поодиночке, двойками, тройками, подгоняемая шрапнелью, разбитая, сломленная, отступала могучая армия Буллера. А здесь, всего в сотне ярдов от того места, где в канаве сидел Шон, аккуратно расставленные в траве, всеми покинутые, стояли полевые орудия.
Шон быстро отвел от них глаза и побрел в сторону от реки. Одной рукой он придерживал лежащую на плече руку Сола, другой обнимал Сола за талию.
Потом он постепенно понял, что огонь буров снова усилился и нашел цель. Снаряды, падавшие наобум среди отступающих, теперь сосредоточились на участке прямо перед Шоном.
Редкий ружейный огонь у него за спиной перешел в яростный постоянный треск, словно пожар бушевал в зеленом лесу.
Опираясь на край канавы, Шон всмотрелся из-за ствола мимозы вперед, в пыльную бурю, поднятую разрывами. Он увидел лошадей, две упряжки: на них между деревьями, поднимая бледную пыль, которая смешивалась с пылью разрывов, скакали люди. Опередив всех, размахивая тростью, на большой холеной лошади к брошенным пушкам мчался какой-то человек.