— Кейптаун? Полным ходом?! — Бернард на миг потерял дар речи. — Господи, Николас! Чего ради?
— Они не смогут сразу нагнать «Золотой рассвет», но все же пусть следуют за ним до мыса Доброй Надежды и далее.
— Ты с ума сошел… Ты понимаешь, во что это обойдется?
— Если «Золотой рассвет» попадет в переплет, они по крайней мере будут от него на расстоянии суточного перехода. Да хотя бы и двое суток… Передай Аллену, чтобы он тенью шел за танкером вплоть до галвестонского рейда.
— Николас, ты теряешь чувство меры. Это уже смахивает на одержимость. Ты маньяк, прости Господи!
— У «Колдуна» скорость выше, так что они наверняка нагонят «Рассвет» еще до…
— Николас, выслушай меня. Давай все хорошенько взвесим. Каковы шансы, что «Золотой рассвет» потерпит поломку или повредит корпус в самом первом рейсе? Один шанс из сотни, я прав?
— Ну-у… вроде того, — согласился Николас.
— А сколько стоит держать буксир на приколе? Полторы тысячи долларов в день? Добавим сюда еще один буксир, который ты хочешь отправить из одного полушария в другое, к тому же на полных парах… — Бернард театральным жестом хлопнул себя по лбу. — О! Сосчитал! С учетом недополученной прибыли по обоим судам это обойдется тебе в четверть миллиона долларов — как минимум! Ты что, успел потерять уважение к деньгам?
— Ну что, понял, почему мне пришлось притормозить шейхов? — спокойно улыбнулся Николас. — Я не имею права швыряться их деньгами, если мои опасения окажутся беспочвенны. Однако сейчас это не их деньги, а мои. Ни «Ведьма», ни «Колдун» им еще не принадлежат, буксиры опять-таки мои. И Питер не их сын, а мой.
— Стало быть, ты всерьез… — покрутил головой Бернард, не веря своим ушам. — Слушай, мне кажется, ты и вправду затеял…
— Вот именно, — кивнул Николас. — На все сто. Так что давай, шли телекс Дэвиду Аллену. Пусть сообщит расчетное время прибытия в Кейптаун.
Одно полотенце Саманта повязала вокруг головы как тюрбан. Волосы ее были еще мокрыми после долгого купания и многократного промывания шампунем. Второе полотенце обмотала словно короткий саронг. После горячей, распаривающей ванны девушка словно источала кругом себя сияние, не говоря уже о запахе мыла и тальковой присыпки.
После многодневной полевой экспедиции потребовались троекратное отмокание в воде и энергичная работа мочалкой, чтобы избавиться от въевшейся в кожу соли, запаха мангровых зарослей и грязи под ногтями, которой Саманту наградили эверглейдские болота.
Сейчас она занималась тем, что наливала взбитое тесто на сковородку. Под шипение и потрескивание горячего масла Саманта спросила:
— Тебе сколько оладьев?
Он вышел из ванной, на ходу оборачивая влажное полотенце вокруг поясницы, встал в дверях и широко улыбнулся.
— А ты сколько сделала?
Девушка до сих пор не привыкла к австралийскому акценту.
Мужчина был таким же загорелым, как и Саманта; выгоревшие на солнце волосы мокрыми прядями свешивались со лба.
Работать с ним в паре было чистым удовольствием, и она многому у него научилась. Переход к интимной близости вышел постепенным, хотя и неизбежным. Пережитое потрясение и боль заставили ее потянуться к этому мужчине за утешением, да и страшная обида на Николаса тоже сыграла свою роль. Однако сейчас, стоило отвернуть голову, как она уже не смогла бы точно описать его черты, а имя всплыло в памяти лишь после определенного усилия. Деннис. Ну конечно. Доктор Деннис О’Коннор.
Ныне происходящее казалось каким-то отстраненным, словно она видела мир сквозь армированное стекло. Саманта работала, развлекалась, принимала пищу и спала, смеялась и занималась любовью — но все это было как бы понарошку.
Деннис следил за ней внимательным и, пожалуй, чуть ошеломленным взглядом, как если бы на его глазах человек тонул, а он был бессилен помочь.
Саманта быстро отвернулась.
— Будет готово через две минуты, — выпалила она и убежала в спальню переодеваться.
Вывалив первые оладьи на тарелку, она принялась наливать очередную порцию теста.
Зазвонил телефон. Саманта слизнула капельки теста с пальцев и подняла трубку свободной рукой.
— Саманта Сильвер, — сказала она.
— Ну наконец-то! Господи, я чуть с ума не сошел! Радость моя, что с тобой приключилось?
Ноги тут же подкосились, и ей пришлось немедленно сесть.
— Саманта, ты меня слышишь?
Она открыла рот, но никакого звука не последовало.
— Да что же ты молчишь? Ответь, что там у вас творится?
Его лицо стояло перед глазами, четко, ясно, до мельчайших подробностей, которые были ей так знакомы. Прозрачные зеленые глаза под густыми бровями, линия подбородка и скул… Голос, от которого бежали мурашки.
— Саманта? Алло? Ты слышишь?!
— Как поживает твоя жена, Николас? — негромко спросила она, и он поперхнулся. Девушка сжимала трубку обеими руками, молчание продлилось едва ли пару секунду, но его хватило с излишком. За прошедшие полмесяца, в минуты слабости, она несколько раз пыталась убедить себя саму, что все это неправда, что во всем повинны злые козни лживой женщины. Зато сейчас не осталось и грана сомнений, что инстинкт ее не подвел. Его молчание было признанием вины, и Саманта сидела, ожидая, что вот-вот хлынет поток вранья.
— Если я скажу, что люблю тебя, это поможет? — печально спросил он, и на это у нее не было ответа. Даже в состоянии мучительного горя она испытала прилив облегчения. Он не соврал. В этот момент его слова были для нее важнее всего на свете. Он не соврал. В груди девушки, глубоко-глубоко, что-то надорвалось. Жалко дрогнули плечи. — Я за тобой еду, — произнес он в пустоту.
— Но меня ты не найдешь, — прошептала она. Перехватило горло. Она до сих пор так и не заплакала по-настоящему, крепилась, держала это внутри себя — но сейчас из груди вырвался первый всхлип, и она с лязгом швырнула трубку на аппарат.
Она и сама не помнила, как успела вскочить со стула. Ее трясло, слезы градом катились по щекам и капали с подбородка.
Заправляя полы рубашки в брюки, на кухню вошел Деннис.
— Кто-то звонил? — жизнерадостно спросил он и тут же осекся. — Что случилось, любовь моя? — Он шагнул вперед. — Ну что ты…
— Не трогай меня, пожалуйста, — хрипло прошептала Саманта, и он вновь остановился, не зная, что делать. — У нас молоко кончилось, — добавила она не оборачиваясь. — Сходи в супермаркет, пожалуйста.
К возвращению Денниса она была уже полностью одета, умыта и даже повязала голову платком на цыганский манер. Они в молчании съели остывшие, безвкусные оладьи. Наконец Саманта решилась:
— Деннис, нам нужно объясниться…
— Нет-нет, — улыбнулся он. — Ничего не надо, Самми, никаких лишних слов. Мне самому давно уже следовало сообразить.