Невероятное, до боли волнующее зрелище, и, сколько бы ни крепился Ник, по его коже поползли мурашки, а волосы на загривке встали дыбом. Ведь он был моряком и сейчас присутствовал при рождении самого могучего судна в истории.
Гротескное чудовище, монстр — но при этом часть его самого. И не важно, до какой степени другие извратили, выхолостили его великую мечту: она по-прежнему оставалась великой. Бинокль в руках Ника задрожал.
Из-под исполинской стальной туши один за другим вылетали громадные деревянные клинья, которые контролировали и тормозили скольжение судна кормой вперед. Расцепился, змеей горгоны Медузы хлестнул по воздуху стальной трос — и ахтерштевень «Золотого рассвета» врезался в воду.
Дельта Луары взметнулась мутно-бурыми полотнищами по обеим сторонам кормы, чей непреодолимый натиск колуном рассек речную гладь, а корпус меж тем все глубже зарывался в воду, катя перед собой увенчанный белой пеной вал, который наконец ударился о берега гавани с таким грохотом, что его было слышно даже на мосту, где стоял Николас.
Прильнувшие к ограждению толпы восторженно взревели. Рядом с Ником какая-то мамаша подняла над головой младенца и завизжала вместе со своим чадом.
Хотя нос «Золотого рассвета» еще не покинул пределы стапеля, его корма успела на добрую милю выйти в дельту. Танкер, на время спуска оказавшийся в продольно-наклоненном положении, едва не царапал грунт днищем, потому что вода доходила практически до кормовых скул.
Господи, ну и громадина! Николас ошеломленно покрутил головой. Ах, если б только его не оттеснили, если б дали самому заняться постройкой… Каким бы чудом стал этот танкер, какая грандиозная концепция претворилась бы в жизнь!..
Но вот соскользнул и форштевень, еще раз вокруг бортов вскипела, забурлила вода. Корма судна начала подниматься под действием силы плавучести, с каждой секундой все быстрее и быстрее, словно из пучины вырастал кит-великан. Вода каскадами сбегала с открытых стальных палуб и ярилась в разверстых, пещероподобных отсеках, внутрь которых будут пристыкованы трюмы-гондолы, залитые нефтью по самое горлышко.
Натянулись сотни стопорных канатов, которые удерживали эту махину, не давали ей по инерции проскочить поперек всей реки и оказаться на том берегу. Танкер боролся с этой уздой, словно потерял голову от вкуса воды и теперь хотел только одного: на волю! Судно покачивалось, кренилось, переваливалось с борта на борт с королевской величавостью, от которой у толпы зевак захватило дух. Наконец утихомирившись, «Золотой рассвет» замер посреди реки, почти соединив собой оба берега Луары, тем более что высотой он не уступал сен-назеровскому мосту.
Четыре рейдовых буксира, поджидавших этой минуты, тут же подошли к нему, чтобы развернуть гигантский корпус вдоль течения, готовя к выходу в открытое море.
Суденышки пихали и толкали танкер, работая тесно слаженной, единой командой, и «Золотой рассвет» нехотя подчинялся их потугам, выполняя циркуляцию. От кругового движения в акватории поднялась волна шириной с милю. Поверхность под свесом кормы вдруг вспенилась, и сквозь коричневатую толщу воды блеснула бронзовая лопасть винта. С каждой секундой его вращение ускорялось, и Николас невольно затаил дыхание, чтобы не пропустить миг, когда проснется, оживет танкер. От форштевня отошли «усы» и — поначалу едва заметно для глаз — «Золотой рассвет» двинулся вперед, преодолевая колоссальную инерцию собственного веса, наконец-то набирая ход по собственному почину.
Рейдовые буксиры уважительно отвалили назад, широченный нос танкера пересек проекцию береговой линии дельты… «Золотой рассвет» решительно выходил в открытое море.
Буксиры выбросили в воздух султаны пара, и через мгновение до Ника донеслась сирена, от которой, казалось, вздрогнули небеса.
Толпа к этому моменту уже разошлась, и Николас остался в одиночестве на самой ветреной точке моста, откуда он следил, как ажурные стальные башни танкера потихоньку сливаются с серым, туманным горизонтом. Он дождался того момента, когда «Золотой рассвет» описал могучую дугу и окончательно взял курс, который через шесть тысяч морских миль приведет его к мысу Доброй Надежды. Ему показалось, что у судна изменилось настроение. Возникла определенная степенность, и теперь единственный гребной винт потихоньку разгонял танкер до верхней экономической скорости.
Николас машинально взглянул на часы и пробормотал фразу, которую до него в той или иной форме повторяли капитаны из поколения в поколение.
— Семнадцать ноль-ноль. Легли на курс, — произнес он, повернулся и усталой походкой направился к взятому напрокат «рено», который поджидал его у съезда с моста.
К тому времени как Николас вернулся на верфь, стрелки часов уже перевалили за шесть и контора опустела. Он плюхнулся в кресло, разжег сигару и перелистал свою записную книжку. Обнаружив искомое, он набрал лондонский номер.
— «Санди таймс», добрый вечер.
— Мистер Гербштайн у себя? — спросил Николас.
— Одну минуту.
В ожидании Ник листал записную книжку в поисках следующего наиболее вероятного контакта, на случай если журналист «Санди таймс» карабкается по Гималаям или находится в учебном лагере каких-нибудь повстанцев в Центральной Африке, коль скоро и то и другое было весьма вероятным, однако через несколько секунд в трубке раздался знакомый голос.
— Деннис, — сказал Ник. — Это я, Николас Берг. Как ты там? У меня есть для тебя одна любопытная история.
Николас изо всех сил старался не подавать виду и держаться с достоинством, хотя толстый слой грима, казалось, наглухо закупорил все поры на лице. Он недовольно поерзал в кресле.
— Сэр, пожалуйста, не шевелитесь, — раздраженно бросила гримерша. Ее внимания дожидалось еще несколько страдальцев, сидевших в глубине узкой комнаты. Одним из них был Дункан Александер, который поймал взгляд Николаса в зеркале и вздернул бровь в насмешливом приветствии.
В соседнем кресле вальяжно развалился элегантный ведущий телепередачи «Сегодня и завтра»: крашеные волосы с волнистым перманентом, гвоздика в петлице и напыщенные манеры безошибочно свидетельствовали о его показном либерализме.
— Я поставил вас первым. Если разговор примет интересный оборот, то у вас будет четыре минуты сорок секунд. В противном случае оставлю только две.
Статья Дениса Гербштайна, опубликованная в еженедельном выпуске «Санди таймс», была написана высокопрофессионально, особенно если учесть отведенный ему краткий срок. В текст он включил интервью с представителями лондонского Ллойда и нефтяных компаний, с экологическими экспертами Америки и Англии и даже с управлением береговой охраны США.
— Старайтесь говорить сжато и четко, — инструктировал ведущий. — И побойчее, побойчее.
Ему нужна была сенсация без углубления в цифры или факты: что-нибудь в духе фильма ужасов или, на крайний случай, увлекательная словесная потасовка. Статья в «Санди таймс» вспугнула «Ориент амекс» и «Флотилию Кристи», они уже не могли сидеть сложа руки. Вдобавок по требованию одного из лейбористов палаты общин на вторник были вынесены слушания, да и в рядах американской береговой охраны поднимался зловещий ропот.