Райдер отлично знал, что слова генерала не пустая угроза. Много раз ему приходилось видеть, как принародно порют розгами, а затем и казнят мужчин, пренебрегших исполнением своего долга либо нарушивших декреты этого невысокого человека. Расстегнув вторую пуговицу форменного кителя, Гордон достал из внутреннего кармана записную книжку, черкнул в ней пару строк, вырвал листок и протянул его Райдеру.
– Вот мое личное долговое обязательство на сумму четыреста пятьдесят египетских фунтов. Его вам оплатят в казначействе хедива в Каире, – сухо произнес он. Хедивом местные жители называли правителя Египта. – А что представляет собой остальной ваш груз, мистер Кортни?
– Слоновая кость, образчики пойманных в пути сюда животных и птиц, – с досадой ответил Райдер.
– Что ж, можете отправить это на свой склад. В данный момент они меня не интересуют, хотя со временем, вероятно, придется заколоть животных, чтобы обеспечить население мясом. Как скоро вы сможете подготовить пароход и баржи к отплытию, сэр?
– К отплытию? – Догадавшись, что последует дальше, Райдер побледнел.
– Ваши суда конфискованы для перевозки беженцев в более безопасное место, вниз по реке, – объяснил генерал. – Можете подать заявку на древесный уголь. Издержки будут компенсированы из расчета два фунта за пассажира. Полагаю, вы сумеете взять на борт пятьсот мужчин, женщин и детей. Я лично отберу тех, кто отправится в первую очередь.
– Компенсация последует в виде еще одного векселя? – с плохо скрытой иронией поинтересовался Райдер.
– Именно так, мистер Кортни. В Метемме вы дождетесь высланный нам в поддержку отряд. Мои собственные суда уже там. Ваша репутация опытного речного штурмана весьма пригодится при проходе через пороги Шаблука, мистер Кортни.
Гордон с величайшим презрением относился к любым проявлениям жадности и поклонению мамоне. Когда хедив предложил ему награду в десять тысяч фунтов за немыслимую операцию по вывозу мирных жителей Судана, генерал без колебаний урезал баснословную цифру до двух тысяч, твердо придерживаясь собственных представлений о долге офицера перед своими подчиненными и Всевышним.
– Прошу подвести баржи поближе к пирсу. Мои люди будут охранять их во время разгрузки, пока последний мешок зерна не окажется на таможенном складе. Ответственность возьмет на себя мой начальник штаба майор аль-Фарук.
Гордон кивнул в сторону стоявшего чуть поодаль офицера. Темноглазый египтянин непроизвольно салютовал Райдеру. В ноздри Кортни ударил тяжелый аромат бриолина: волосы начальника штаба были тщательно напомажены.
– А сейчас вы должны извинить меня, сэр. Дела.
Как фактическая хозяйка генерального консульства ее величества в Судане, Ребекка несла на своих плечах всю ответственность за внутреннюю жизнь великолепного особняка. Этим вечером под ее строгим присмотром слуги накрыли стол на обращенной к Голубому Нилу террасе – чтобы гости отца могли насладиться легким бризом, веявшим от реки. Перед заходом солнца в бронзовых курильницах зажгли тонкие веточки эвкалипта с листьями; ароматный дымок разогнал надоедливых москитов. Развлекать гостей должен был любезно предоставленный генералом Гордоном духовой квартет. Вообще-то военные играли в городе каждый вечер, а не реже двух раз в неделю по приказу генерала устраивались красочные фейерверки: таким образом Гордон надеялся поднять дух измученных осадой жителей Хартума.
Стол поражал своим убранством: на белоснежной хлопковой скатерти торжественно сверкало начищенное серебро и высокие хрустальные бокалы. Лишь кухня, к досаде хозяйки, не соответствовала этому великолепию. В качестве первого блюда гостям подали суп из семян лотоса и лепестков роз, которые умудрились выжить в консульском парке, затем последует паштет из отваренной мякоти пальмового ствола и тщательно размолотых зерен дурры, а в раскаленной духовке ждал своего часа главный кулинарный шедевр ужина – грудка пеликана.
Обычно Дэвид Бенбрук проводил вечера, устроившись на террасе с отличной двустволкой «парди», ожидая, когда над головой зашелестят крылья бесчисленных водоплавающих птиц. За спиной отца стояли девочки, готовые в нужный момент передать стрелку новое заряженное ружье. Троица давно понимала друг друга без всяких слов. Бенбрук полагал, что каждая женщина, если она живет в Африке, в окружении диких животных и еще более диких людей, должна разбираться в огнестрельном оружии. Под руководством отца Ребекка действительно научилась мастерски обращаться с револьвером. Из тяжелого шестизарядного «уэбли» она легко сбивала пять пустых консервных банок, расставленных по верху каменной стены, высившейся в десяти шагах от террасы.
Саффрон и Эмбер были еще слишком малы, чтобы справиться с отдачей, поэтому для начала Бенбрук поручил дочкам просто заряжать и подавать ему ружья, и очень скоро девочки набили в этом деле руку. Как только отец спускал оба курка, Саффрон забирала у него оружие, а Эмбер тут же вкладывала в ладонь другую, уже заряженную двустволку. Пока Дэвид выбирал жертву и прицеливался, дочери проворно вставляли в пустой магазин патроны и вытягивались наготове. Темп стрельбы у этого трио был довольно высокий.
Консул пользовался славой отличного стрелка и промахивался чрезвычайно редко. Пока дочери ободряли отца восторженными криками, Бенбрук меткими выстрелами снимал из летевшей высоко над головой стаи пять-шесть чирков. В первые недели осады над террасой частенько появлялись дикие утки и другие, более экзотические птицы: египетский гусь, гарганья, даже вальдшнеп. Вся эта дичь служила приятным дополнением к оскудевшему меню консульского повара. Однако утки довольно быстро распознали опасность и спустя месяц уже по широкой дуге облетали террасу. Теперь стол разнообразили лишь самые глупые представители пернатых: по– следними жертвами опытнейшего охотника стали несколько жирных пеликанов.
В качестве гарнира Ребекка намеревалась предложить гостям сваренные без соли листья и стебли священной для египтян водной лилии. Рассказал ей об этом деликатесе Райдер, пояснив, что ботаники называют сей цветок Nymphaea alba– «белая нимфа». Кортни вообще оказался тонким знатоком всего связанного с природой. Ребекка готовила из нежных лепестков салаты – их слегка перечный аромат помогал облагородить провонявшее рыбой пеликанье мясо. Прекрасные цветки в изобилии росли в канале, отделявшем город от континентальной суши. Когда река разливалась, вода в канале доходила до пояса, в периоды засухи дно его обнажалось. По приказу генерала Гордона солдаты расширили и углубили естественную протоку – фортификационное сооружение должно было укрепить оборону города. К великой досаде Ребекки, лилий в результате стало гораздо меньше.
Консульские винные подвалы почти опустели – если не считать последнего ящика с шампанским. Им Бенбрук намеревался отпраздновать прибытие отряда поддержки. Однако, отправляя Башита в консульство за официальным приглашением на ужин, Райдер распорядился доставить в особняк три огромных бутыли из тыквы, полных теджи – крепкого местного пива, по вкусу напоминавшего дешевый сидр. Ребекка собиралась разлить пиво в массивные кувшины для кларета, надеясь, что прозрачный хрусталь придаст вульгарному напитку хотя бы внешнюю изысканность.