— Предупреждать нужно, — проворчала я, хоть и понимала, что нарочной гадости тут нет.
— Извините, — ответила Жанна Петровна, и я, открыв глаза, разглядела небольшой уютный кабинетик с белыми стенами и одним окном прямо напротив двери.
Здесь стояли два стола, четыре стула, на стене слева висела старинная картина в темной деревянной раме.
— Проходите, пожалуйста, — Жанна Петровна сделала жест рукой и, отойдя за один из столов, нагнулась и достала из тумбочки бутылку коньяка.
— Миленько у вас здесь, — сказала я, чтобы не держать паузу, и, подойдя к столу, села на стул. — Курить здесь можно? — спросила я на всякий случай, открывая свою сумочку.
— Разумеется, а как же! — рассмеялась Жанна Петровна, поставила бутылку на стол и, опять нагнувшись, извлекла два маленьких позолоченных стаканчика и плитку молочного шоколада.
— Сегодня я отмечаю два события, — словно извиняясь, сказала она. — Одно радостное, а другое печальное… Хотя печальное — больше из чувства приличия, что ли, — задумчиво сказала Жанна Петровна и махнула рукой. — Вам это неинтересно, но я просто горжусь, что мы сумели организовать классную выставку, сумели привлечь к ней внимание.
— Короче говоря, вы предлагаете выпить за это? — догадалась я.
— Да, — рассмеялась Жанна Петровна и открутила крышку бутылки.
Через пятнадцать минут мы уже были с нею на «ты» и весело болтали о самых разных вещах.
— Кстати! — хлопнула себя по лбу Жанна. — Я все хотела у тебя спросить одну вещь, но как-то к слову не пришлось…
Она не совсем твердой рукой стала разливать по третьему разу.
— Можешь не беспокоиться, — ответила я, — не откажусь, но это будет последняя.
— Да я не про это.., классный коньяк, правда? — спросила она.
Я кивнула.
— Так вот, — Жанна, отставив бутылку, закурила и весело взглянула на меня, — ты мне так и не досказала, что тебе Спиридонов про нашу выставку говорил? Сама понимаешь, эта тема для меня чувствительна, я же здесь некоторым образом за все отвечаю…
Я взяла свой стаканчик в руку и посмотрела коньяк на просвет.
— Я не расслышала, Жанна, что ты сказала насчет Спиридонова? — переспросила я и сделала маленький глоток.
Жанна, помолчав, внимательно посмотрела на меня, и я ответила ей чистым и честным своим взглядом.
— Спиридонов что-то ведь говорил тебе про нашу выставку, — повторила она.
— Говорил, — согласилась я, — но он сказал как-то туманно и неопределенно, в том смысле, что она его смущает и он хотел бы разобраться… Но он не договорил, что он имеет в виду, а я и не спросила…
— Наверное, зря, — тихо сказала Жанна.
Я в ответ промолчала и пожала плечами.
— Почему смущала Спиридонова наша выставка? — Жанна откинулась в кресле назад и с прищуром смотрела на меня, мне показалось, что при этом она даже не мигала.
— Он не стал уточнять, — ответила я, давая понять, что мне эта тема разговора неинтересна. — А вот ты мне так и не сказала про твое второе событие.
— Второе событие, — проговорила она и бросила в пепельницу докуренную сигарету. — Второе событие чуть-чуть связано с тобою, Ольга.
— Да?
Я оглянулась и подумала, что мне здесь становится скучно, и Маринка, наверное, уже успела с новоприобретенным Антоном обо всем договориться и, возможно, собирается домой.
— Рита мне рассказала, что ты проезжала мимо, когда взорвали в машине Максима, — медленно сказала Жанна, — он был моим бывшим мужем… Вот я от него и освободилась окончательно…
«Какой все-таки интересный человек был этот Макс, — подумала я, — уже вторая женщина готова отпраздновать то, что его убили…»
— Ты там случайно оказалась? — задала вдруг неожиданный вопрос Жанна.
— Да, меня подруга, можно сказать, насильно затащила к Эльвире.
— К гадалке, что ли? — наконец расслабившись, улыбнулась Жанна. — Я никогда не бывала у таких людей… Интересно было?
— Наверное, — ответила я, — подруга моя, Маринка, до сих пор под впечатлением остается. Ей нагадали, что умрет кто-то из ее хороших знакомых… В общем, как-то так. Она поверила, представляешь?
— Представляю, — пробормотала Жанна и отвернулась в сторону.
В этот момент распахнулась дверь кабинета и вошли Диван с Ритой. Рита казалась совершенно протрезвевшей, Диван же был какой-то озабоченный: он хмурился, дергался и ожесточенно жевал свои таблетки. Наверное, он все более укреплялся в своем желании развестись, иначе его нахмуренность мне трудно было объяснить.
— Ага! — гаркнул он, оглядывая нас с Жанной. — Прячемся и пьянствуем! Для женщин алкоголизм непростителен, да-с!
Рита, улыбаясь как-то смущенно, бочком прошла в кабинет и села на стульчик, стоящий в стороне.
— Все, что ли, обсудили? — спросил Диван у Жанны с брюзгливой напористостью и почесал ухо.
— Да, — со вздохом ответила та и встала, — и результат, увы, не тот на который я надеялась.
— Ты меня слушай, — Диван постучал пальцем по столешнице, — сколько раз я тебе говорил: нужно всегда надеяться на худшее, тогда при любом результате ты остаешься в психологическом выигрыше, потому что…
Видя, что Жанна встала, я решила воспользоваться ситуацией и сбежать отсюда. Слушать поучения этого старого мухомора мне было просто невмоготу.
Хотя кто ж его знает, может быть, в его возрасте я буду еще чуднее.
Показав Жанне глазами на выход, я ей кивнула, и мы обе вышли в коридор.
— Я задержусь здесь, Сойкина? — крикнул ей Диван. — Мне нужно выговорить этой девочке…
— Конечно, конечно, Борис Иванович, — равнодушно ответила Жанна и, повернувшись ко мне, сказала:
— А мне кажется, что ты что-то утаила, Оля.
— Может, и так, — согласилась я, — но честное слово, если и утаила, то не знаю, что. Спроси лучше сама.
— Да ладно, — отмахнулась Жанна, — мне нужно сходить порядок проверить. Пора заканчивать с праздничком, время подходит… — Она посмотрела на меня. — Потом спрошу как-нибудь.
Мы вышли в зал, и я принялась искать Маринку. Жанна ушла по своим делам, а я даже не заметила этого.
Маринку я нигде найти не могла. Обойдя два раза весь периметр помещения, я поняла, что нужно менять методу поисков, иначе мне грозит ходить здесь кругами до бесконечности. Я остановилась под какой-то картиной и прикинула, куда бы спряталась сама в этом замкнутом помещении. О том, что Маринка могла уже уехать с Антоном, я и не думала. Хоть Маринка и разгильдяйка, конечно, но без предупреждения она исчезнуть не могла, она же прекрасно знает, что я буду волноваться.