— Ваш секретарь убивал одного за другим, а вы хранили молчание!
— Мне искренне жаль, что вы подверглись опасности. Я собиралась вызвать полицию позавчера, но вы меня опередили.
— Расследования, подобные этому — мое хобби.
— Самое забавное, что чаша, скорее всего, оказалась бы для нас бесполезной. Алексис — я ему все рассказала — это подтвердил. Антуан полагал, что достаточно одного черепа, чтобы объявить о существовании питекантропа и сделать себе имя в научных кругах. Но оказывается, необходимо предоставить и другие кости скелета, чтобы доказать, что череп действительно принадлежит не обезьяне. Кроме того, резчик по кости наверняка удалил купол черепа, чтобы сделать курильницу, да и надбровные дуги, скорее всего, отсутствуют…
— Так и есть. Я видел чашу.
— Антуан погиб напрасно. А я после его смерти продолжала питать ложные надежды, — с горечью произнесла Габриэль.
— После гибели мужа вы боялись за свою жизнь и потому молчали, это понятно. Но неужели вы рассчитывали договориться с убийцей?
— Я умею ладить с мужчинами, месье Легри, — ответила Габриэль, поправляя платье на груди.
— Вероятно, так думала и несчастная Люси Робен.
— Я из другого теста.
— Но чем вызвана такая жестокость по отношению к тем, у кого находилась чаша? Почему Дорсель не мог просто забрать ее?
— Ответ кроется в его прошлом. Он родился в 1868 году в Нимеге, маленьком голландском городишке, и был старшим из троих детей. Его мать, бельгийка по происхождению, во всем повиновалась мужу, лютеранскому пастору самого пуританского толка. Когда мальчику было десять лет, пастора отправили миссионером в Голландскую Индию, и семья поехала вместе с ним. Через некоторое время Шарля отослали к одному пастору из Батавии, у которого он продолжил учиться теологии. 27 августа 1883 года случилось извержение вулкана Кракатау, вся семья Шарля Дорселя погибла, и это оставило в его сердце незаживающую рану.
— И все же из-за такого не становятся убийцами.
— Это зависит от того, чему учат ребенка, месье Легри. По мнению наставника, оказавшего на Шарля огромное влияние, извержение Кракатау символизировало начало Апокалипсиса. Шарль отличался ригоризмом, который оставался его истинным кредо даже тогда, когда сам смеялся над ним вместе со мной и Антуаном. Он даже писал проповеди, но, понимая, что это его не прокормит, отправился служить в армию. Как-то раз, на одном из приемов, он представился Антуану, и тот его нанял…
— Вы не догадывались о том, что его психика неустойчива?
— Шарль отличался импульсивностью. Иногда у него случались приступы гнева. Но перед ним трудно было устоять. Мы считали его чуть ли не сыном, не подозревая, что он чувствует себя призванным исполнить некое мистическое предназначение. Он мечтал встретиться с родными в раю… Принимая во внимание его образование, логично предположить, что он ненавидел трансформистов за их теории, считал богохульством и ересью теорию о том, что человек произошел от обезьяны. Антуан же был ее убежденным сторонником. И все же Шарль до поры до времени держал себя в руках. Час пробил 27 марта, когда он случайно оказался свидетелем теракта, напугавшего весь Париж.
— 27 марта… Взрыв на улице Клиши! Понимаю, это вызвало эмоциональное потрясение и разбудило мистические воспоминания.
— Именно. Шарль почувствовал себя избранным. Еще коньяку, месье Легри?
— Нет, спасибо. Продолжайте.
— Вчера я заходила в его спальню и нашла там дневник. Записи касаются не только поездки в Шотландию по следам Антуана, там есть и весьма экзальтированные строки.
Габриэль подошла к круглому столику, взяла тетрадь, вернулась в кресло и протянула ее Виктору.
— Посмотрите сами, месье Легри.
Округлые синие буквы налезали друг на друга и переплетались, словно крошечные осьминоги.
27 марта
Сегодня утром грохот оглушил меня, потряс все мое существо. Гнев Господень вновь обрушился на нас…
2 апреля
Мы прибыли в Лондон на конгресс Национального географического общества. Прочитал заметки Антуана. Какой позор! Меня мучает совесть, я не спал всю ночь.
Виктор медленно перелистал тетрадь. На одной из страниц он прочел:
7 апреля
Мы в море. Дело сделано, старая дама упокоилась в мире. Она не страдала. Раздобыл имя и адрес человека, у которого находится проклятая вещь: месье Мори, дом 18, улица Сен-Пер.
9 апреля, воскресенье
Победа! Богомерзкая вещь у меня в руках! Люси считает, что камни, которыми украшено ее основание, представляют огромную ценность. Ее глупость меня огорчила. Спрятали эту мерзость в подвале, в старом шкафу…
12 апреля, вторник
Были в морге. Габриэль в слезах, Люси держится молодцом, Алексис делает вид, что убит горем, но я знаю, в глубине души он ликует, ведь теперь путь к сердцу Габриэль свободен. Я верю, Господь не допустит их сближения…
Приходил инспектор. Сказал, что это гнусное преступление. Когда старик уронил платок, Алексис его поднял, и Люси узнала ткань, в которую была завернута богомерзкая вещь. Спустились в подвал: она пропала! Люси мне лжет? Господь велит избавиться от этой порочной женщины. Жаль, она так красива и не раз приносила мне радость…
Шарль писал мелким почерком, буквы прыгали перед глазами Виктора. Он переждал мгновение, глубоко вздохнул.
Почтенный старец признался мне, что выбросил в помойное ведро то, что считал проклятой чашей тамплиеров! Узнай тамплиеры о нашем договоре, они бы точно отомстили. Прощай, Люси.
14 апреля, четверг
Книготорговец ищет Клови Мартеля, старьевщика из Сен-Медара. Благодарю Тебя, Господи, Ты указал мне путь! Я расчистил Твои поля и избавил их от дурной травы, которой поросло царство сатаны.
Да преумножится слава Твоя! Эта отвратительная вещь не достанется никому… Господи, дай меч возмездия посланнику Твоему!
— Этот «посланник» следовал за вами повсюду, словно тень, — заметила Габриэль, заглядывая в тетрадь через плечо Виктора, — он ездил на велосипеде.
— Теперь я припоминаю… Пару раз я видел его… Но велосипедов сейчас так много, я и сам подумываю купить себе. Вы правы, я был недостаточно внимателен.
— А Шарль был умным и ловким человеком.
— Неужели вы не заметили в его поведении ничего подозрительного?
— Он, несомненно, был одержим, но умел хранить самообладание. Кроме того, отклонения в психике есть у всех без исключения. Случай с Шарлем Дорселем показал, насколько пагубным может быть влияние религиозных фанатиков. Что ж, месье Легри, теперь мы все знаем. И я хотела бы обо всем этом как можно скорее забыть. — Габриэль поправила прическу, взглянула на Виктора и мягко улыбнулась. — Поэтому, дорогой месье Легри, я думаю, инспектору незачем знать подоплеку этой истории. Пусть лучше вы, я, Алексис и ваши друзья останемся единственными хранителями тайны.