Воздух в фиакре был спертый, и Виктор высунулся в окошко подышать. В рассеянном желтом свете фонарей фигуры прохожих напоминали зыбкие тени, подобные той, что заперла его в комнате Таша. Он так и сидел бы взаперти, не забеспокойся папаша Ладусетт о Шупетте. Старик поднялся в квартиру и нашел собачонку в туалете, потом услышал крики Виктора и освободил его из заточения, пообещав отправить за решетку маленького негодника, балующегося с ключами.
Виктор постучал в стекло и велел кучеру везти его на улицу Висконти. Он хотел кое-что проверить.
Жозеф похрапывал с открытым ртом, и мадам Пиньо решила его не будить, позволив Виктору порыться в хранившихся в сарайчике газетах.
— Только не забудьте потом положить все на место, по части порядка мой малыш — маньяк не хуже своего отца, и это еще слабо сказано! И отправляйтесь домой, а то мадемуазель Таша места себе не находит от беспокойства.
Виктор кивнул и взял с ночного столика лампу. Жозеф приоткрыл один глаз, собрался было предложить помощь, но передумал: ему действительно было очень плохо.
Нужная газета лежала сверху. Виктор поднес ее к лампе, чтобы прочесть заметку, наступил на что-то мягкое, опустил глаза, и ему померещилось, что какое-то существо с огромными лапами готовится напасть на него. Горло у него перехватило, и Виктор в ужасе отпрянул назад: он с детства боялся пауков, а этот был просто огромный. «Или нет, это скорее похоже на краба!» Превозмогая отвращение, Виктор нагнулся и тут же облегченно рассмеялся: его напугала обыкновенная перчатка.
Виктор спешно вернулся к себе: теперь он знал, что искать.
Едва он вошел, как хрустнула половица. Виктор обернулся и увидел лицеиста в кепи, который занес трость над его головой. Он инстинктивно выставил перед собой локоть, чтобы защититься от удара, и в то же мгновение кто-то обхватил нападавшего за плечи. Трость упала на пол, Виктор ногой отправил ее под стол и бросился на помощь Жозефу. Он отвесил лицеисту звучную оплеуху, сбил с его головы кепи, и на плечи незнакомцу упала толстая коса. Все трое застыли, как в живой картине Батиста Делькура.
— Рад с вами познакомиться, Мари Тюрнера. Или вас теперь зовут Нинон де Морэ? — тяжело дыша, произнес Виктор. — Мне многое о вас известно. Жозеф, снимите подхват с гардины и свяжите ей руки.
— Мари Тюрнера? Откуда вы это узнали, патрон? — спросил Жозеф, исполняя приказание.
— Ничего ему не известно, — подала реплику Нинон.
— Ошибаетесь. Присядьте, мадемуазель, вы, должно быть, очень устали. Помогите мне, Жозеф.
Они привязали молодую женщину к спинке стула. Она смотрела на них с нескрываемой иронией. Виктор вытащил из-за буфета свой портрет в жанре «ню», перевернул его и вытащил из-под рамы кусок картона. Жозеф ахнул, когда Виктор помахал перед лицом Нинон «Дамой в голубом».
— Вы это искали?
Она пожала плечами и улыбнулась, но отвечать не стала.
— К несчастью для вас, бедняжка Дениза спрятала эту олеографию за единственной картиной, которую я не хотел видеть на выставке. В противном случае, вы нашли бы ее гораздо быстрее и сегодня были бы уже… Где бы вы сегодня были, Пальмира Кайседо? Или мне следует называть вас Зенобия Тюрнер?
— Патрон, я ничего не понимаю! — воскликнул Жозеф.
Улыбка Нинон стала еще шире:
— Вы сильный мужчина, мсье Легри, мне это нравится. Я рада, что не изуродовала вам лицо. И что вы ничего себе не сломали. На улице Ассас у вас был довольно жалкий вид. Вы побежали за моим фиакром, потому что были уверены, что я хочу скрыться. Ошибочный вывод, дорогой мой, я следила за вами, а не убегала. Мой фиакр свернул на улицу Мадам, вернулся через улицу Флерюс и остановился неподалеку от скамьи, где вы сидели. Вы непредсказуемы, и я не хотела выпускать вас из виду. Когда вы сели в экипаж, я проследила за вами до улицы Нотр-Дам-де-Лоретт. У меня был дубликат ключей от квартиры Таша, и я решила запереть вас, чтобы обыскать ваши комнаты. На беду, ваш дом подобен залу ожидания на вокзале, там ни на минуту нельзя остаться в одиночестве.
Внезапно Виктор осознал, что в комнатах стоит какой-то странный запах, и забеспокоился.
— Кэндзи! — позвал он.
— Не волнуйтесь за него, он спит, как и Таша.
— Что вы с ними сделали?! — грозно рявкнул Виктор.
— Угостила капелькой хлороформа и перетащила в спальню. Они так мило выглядят, лежа рядышком на ковре.
— Ступайте проверьте, Жозеф! — приказал Виктор.
— Я воспользуюсь этой передышкой, мсье Легри, чтобы исправить ошибку в ваших рассуждениях. Я узнала, где находится олеография с Пречистой Девой, еще в тот самый день, когда помогала Таша перенести к вам картины. Мне ничего не стоило забрать «Даму в голубом», но я не хотела применять насилие. А когда отважный рыцарь мсье Легри решил приютить у себя все полотна своей возлюбленной, мне оставалось только одно — соблазнить мсье Мори, дабы попасть в ваше неприступное убежище, что я успешно и осуществила. Все мужчины одинаковы, где бы они ни родились. Я надеялась осуществить свой план ночью, но меня ждал неприятный сюрприз: ваша дверь оказалась запертой на ключ.
Виктор бросил критический взгляд на олеографию.
— Неужели вы пошли на убийство из-за вещицы, которая не имеет никакой художественной ценности!
— Убийство?! Выбирайте выражения, мсье Легри.
— Перестаньте, Нинон, не делайте из меня идиота. Десять лет назад вы выкрутились, но на сей раз вам не уйти от правосудия: вы проиграли.
В комнату вернулся мрачный как туча Жозеф.
— Она не соврала, патрон, они в отключке. Я принесу воды и постараюсь привести их в чувство.
— Я не убивала Данте! — закричала Нинон. — Я невиновна, суд меня оправдал. Да что вы знаете о жизни? Я родилась в бедном квартале, и мне пришлось немало потрудиться, чтобы выбраться из нищеты, а в тот момент, когда я почти преуспела, меня засадили в тюрьму, и все мои усилия пошли прахом!
— Да, тогда вас обвинили несправедливо, из-за раны на руке. Но теперь вы действительно виновны, и у меня есть тому доказательство, — сказал Виктор, доставая из кармана перчатку.
— Та самая, что я подобрал в Счетной палате! — воскликнул вернувшийся с влажным полотенцем Жозеф. — А я-то никак не мог понять, что вы искали в сарайчике. А где другая?
— Неважно, нас интересует именно эта, с дырочкой на левом большом пальце. Вы ведь носите протез, Нинон?
— Зачем спрашивать, если сами обо всем догадались. Но как вам это удалось?
— Сопоставил факты. Рассказ Франсины Блаветт позволил мне понять, почему вы вчера не закричали, прищемив палец во время переезда. Любой завопил бы от боли, а вы даже не вздрогнули. Когда я нашел перчатку, все встало на свои места.
— Ну и чутье у вас, патрон! — восхитился Жозеф. — Но я тоже не промах. Не пойди я за вами — трах! бах! — все было бы кончено.