Она вытащила из-под рубахи цепочку, Виктор увидел… нет, не единорога, а всего лишь доллар, и возликовал: очень скоро он поймет, что связывает Луизу Фонтан, загадочную американку и вдову Герен.
— Где сейчас мадемуазель Софи? — спросил он дрогнувшим голосом.
— Сегодня рано утром мсье Брикар запряг свою тележку и погрузил все ее вещи, только один чемодан остался в подвале.
— И куда он их повез?
— В гостиницу у вокзала.
— У Восточного вокзала?
— Да. Я слышала название то ли города, то ли страны, когда мадам Герен говорила с мсье Сильвеном.
— С Сильвеном? Кто такой Сильвен?
— Ну как же, миллионер!
— Кто миллионер?
— Да говорю же — мсье Брикар. Я его боюсь, он все время ругается, кричит: «Пошла вон, прилипала!», а когда никто не видит, зажимает меня у туалетной и щиплется. Один раз позвал на танцы в Тиволи-Воксхол, [47] да я не пошла — там бывают плохие женщины. Больше он мне горячих булочек не приносит.
— Вы знаете, как называется гостиница?
— Одно вам скажу: как только мсье Брикар заявился, мамзель Софи прыгнула в фиакр и уехала. Мадам Герен его чмокнула, а он ее по спине похлопал и сказал, что потолстела. Потом они перетаскали чемоданы в тележку, вот тогда-то она и сказала название, да я не разобрала… Ну ладно, пойду работать, не то хозяйка задаст мне трепку!
И она скрылась за дверью.
Виктор шел по направлению к улице Ланкри и напряженно размышлял. Потом вдруг остановился у плавильни Барбедьен и, не обращая внимания на окружающих, записал в блокнот рассказ служанки.
Миновав бульвар Мажента, он свернул на бульвар Страсбур, вдоль которого стояли пестрые торговые палатки и дешевые пивнушки. Остановился напротив улицы Страсбур, [48] пропуская омнибусы, фиакры и велосипедистов. Ругань извозчиков, скрип колес, свистки и кваканье клаксонов оглушили его. Прямо перед ним, в глубине полукруглого, обнесенного решетками двора, высился треугольный фронтон Восточного вокзала. Здание напоминало одновременно тюрьму и суд. Циферблат часов с аллегорическими фигурами, символизирующими Сену и Рейн, усиливал это сходство.
Виктор с детства испытывал к вокзалам двойственное чувство: они и пугали его и манили, казались границей, отделяющей реальность от таинственного путешествия на пороге сна. Стоило войти в зал ожидания, где суетились носильщики, «бегуны», [49] отъезжающие и прибывшие пассажиры, и повседневная действительность начинала расплываться. Виктор терпеть не мог прощаний, но не раз махал платком вслед отходящему от перрона поезду. Он был очень привязан к приютившему его городу, однако часто мечтал о далеких странах. Теперь ему не было нужды ограждать себя от магии поездов. Он купил в киоске «Ревю бланш» и принялся громко жаловаться, призвав на помощь все свое актерское мастерство:
— Ну что я за дурак! Заблудился! У меня встреча с племянницей, а название гостиницы вылетело из головы. Помню только, что это город, а может, страна…
Проходящая мимо торговка провела указательным пальцем по подбородку, проверяя, не выросло ли чего лишнего, и сказала:
— Выбор тут богатый! В самом начале улицы Страсбур — «Отель де Франс и де Сюис», в двух метрах от него — «Отель де л’Ариве», чуть выше — «Отель Франсе», на улице Святого Квентина — «Отель Бельж», а на бульваре Мажента — «Отель де Бельфор».
Виктор поблагодарил и начал обходить все гостиницы подряд. Удача улыбнулась ему в «Отель де Бельфор».
Декор холла являл собой смешение старины и модерна. Над камином в средневековом стиле висело огромное полотно с изображением замка графов Бар-ле-Дюк, справа стояла уменьшенная копия патриотической скульптуры Мерсье «Вопреки всему!», слева — «Лев» Бартольди.
Виктор подошел к стойке и произнес заранее заготовленную тираду:
— Моя племянница поселилась у вас сегодня утром. Она должна была оставить записку для Мориса Ломье. Это я.
Портье, которого Виктор оторвал от пасьянса, с недовольным видом заглянул в книгу записи постояльцев.
— Ломье? Сожалею, мсье, дама с такой фамилией у нас не зарегистрирована.
— Вот как? Ну, дела! Она же сама сказала — «Отель де Бельфор», как замок! Вы уверены, что ее здесь нет?
Портье кивнул.
— Софи ужасная растяпа! Я всегда считал брата и его жену никудышными воспитателями.
— Вы назвали ее Софи? Мадемуазель Софи Клерсанж? Молодая дама предупредила, что ей должны доставить чемодан, вы не…
— Вовсе нет! Я говорю о мадам Софи Ломье! Л.О.М.Ь.Е., — возмутился Виктор. — Она замужем за старшим сержантом Ломье! Проверьте еще раз.
— Она не останавливалась в этом отеле, мсье. Среди наших постояльцев всего одна дама без спутника — мадемуазель Софи Клерсанж. В остальных номерах и апартаментах живут господа и семейные пары. Справьтесь в других местах. — «И идите к черту», — недвусмысленно говорил его взгляд.
— Спасибо за совет. Я могу отсюда позвонить?
— Телефон в том конце холла, — буркнул портье и вернулся к пасьянсу.
Корантена Журдана лихорадило и мутило. Его сердце билось как сумасшедшее. Его охватил не объяснимый страх. Что этот тип делает в гостинице? Надо успокоиться и подумать. Заметить Корантена он не мог, он вообще не подозревает о его существовании. Накануне, на Левом берегу, Корантен поостерегся покидать двуколку: хромота могла его выдать. Тот, за кем он следил, вышел из фиакра у дверей какого-то магазина и скрылся внутри. Корантен прочитал вывеску на витрине:
КНИЖНАЯ ЛАВКА «ЭЛЬЗЕВИР»
В. ЛЕГРИ — К. МОРИ
Основана в 1835 году
Корантен прождал полчаса, а потом рискнул заглянуть в лавку. Он увидел, как его потенциальный противник поговорил с кем-то в зале магазина и начал подниматься по винтовой лестнице. Видимо, он — один из хозяев «Эльзевира». Легри или Мори? Таких имен в голубой тетради не было, однако этот тип ходил по пятам за прекрасной сиреной из Ландемера. С какой целью?
Корантен устроился в кресле рядом со «Львом» Бартольди, спрятал лицо за газетой и увидел, что книготорговец спешит к телефонной будке.
— Наряженная в переливчатые крылья Кармелла порхала по сцене, как обезумевшая стрекоза…
Тик-ток-тик-ток-цзинь! — отбивали ритм клавиши пишущей машинки.
— Она готовилась танцевать страстное, чувственное фанданго…