В тот год русский царь Александр III умирает в собственной постели, передав трон сыну Николаю II. Уходят из жизни глава Парнасской школы Леконт де Лилль, композитор Эмманюель Шабрие, писатель Роберт Льюис Стивенсон и художник Гюстав Кайбот. Последний завещает свою коллекцию полотен импрессионистов государству, что вызывает в обществе ожесточенные споры. Они продлятся до 1896 года, когда Консультативный комитет национальных музеев получит право сделать выбор, кому передать коллекцию.
По инициативе барона де Кубертена собравшиеся в Сорбонне представители двенадцати стран принимают решение возродить Олимпийские игры.
В армии окончательно принимают на вооружение пушку калибром 75 мм.
Японцы воюют с китайцами, сюзеренами Кореи. В самой Корее находят золото, медь и уголь.
В Париже повсеместно внедряется канализация, начинается строительство моста Мирабо.
Ученик Пастера доктор Пьер-Эмиль Ру завершает создание вакцины от крупа — тяжелой формы дифтерии, поражающей маленьких детей. Удается снизить смертность с 63 % до 24 % и исключить проведение трахеотомии. «Острый скальпель больше не вонзится в горло обожаемого существа: один подкожный укол в бедро, даже не слишком болезненный, и через несколько мгновений мерзкие пленки рвутся, исчезают, воздух начинает проходить в горло, ребенок делает вдох, он спасен». [97]
В киоски поступает первый номер «Автомобильного движения». Первый этап гонки «Париж — Руан» со скоростью 21 км/час выигрывает паровой автомобиль фирмы «Де Дион Бутон», «Пежо» занимает второе и третье места на машине с бензиновым двигателем. Паровой трамвай начинает регулярно курсировать по маршруту «Париж — Арпажон». В январе, на Велосипедном салоне в зале Ваграм, публика восхищается новейшим велосипедом «Валер», в котором «для движения используются одновременно руки и ноги». С весны до осени хорошо раскупаются велосипедные костюмы. Девушка из богатой семьи катается в корсаже, панталонах до щиколотки из крепированного синего шелка, каскетке из того же материала, гетрах, белых перчатках и кожаных сапогах. Мещаночка надевает шевиотовую юбку оранжевого цвета, черные чулки, белые перчатки и канотье, украшенное голубиными крылышками. Дама зрелого возраста предпочитает серо-бежевый пиджак, широкие темно-синие шевиотовые панталоны, черные шелковые чулки, английские лакированные туфли и белую тирольскую шляпу. Аристократка наряжается в корсаж, повязывает шейный платок в стиле Марии-Антуанетты, натягивает белые замшевые перчатки, пышные брюки, открывающие ноги в лиловых шелковых чулках и ботинках из русской кожи на шнуровке. Распутница не стесняется демонстрировать свои формы, ее не смущают нескромные взгляды: обтягивающее трико, болеро серо-стального цвета, пышные рукава, очень короткие черные сатиновые бриджи, жемчужно-серые чулки и лакированные лодочки.
Главный инженер Адмиралтейства сэр Эдвард Рид хочет проложить туннель под Ла-Маншем с помощью двух стальных труб и электрических локомотивов.
Клод Дебюсси заканчивает прелюдию «Послеполуденный отдых фавна». Дворжак пишет симфонию «Из Нового света», Габриель Форе — Первый ноктюрн, Густав Малер — Вторую симфонию. Меломаны присутствуют на представлениях «Фальстафа» и «Отелло» Верди и «Тайс» Жюля Массне. Антуан ставит в Свободном театре «Кукольный дом» Генрика Ибсена. Верлен избран «принцем поэтов».
Любители литературных новинок выбирают между «Мортиколь» Леона Доде, «Последними опытами критики истории» Тэна, «Красной лилией» Анатоля Франса, «Рыжиком» Жюля Ренара, «Песнями Билитис» Пьера Луиса, «Пять су Лавареда» Поля д’Ивуа и «Концом света» Камиля Фламмариона. Владеющие английским упиваются «Книгой джунглей» Редьярда Киплинга. Выходит последний — посмертный — том «Капитала».
Моне пишет «Руанский собор», «Таможенник» Руссо — «Войну», Тулуз-Лотрек создает «Альбом Иветт Жильбер» с шестнадцатью литографиями; Вюйар — декорации для Натансона, а Мюша — афишу для пьесы Викторьена Сарду «Жисмонда», в которой блистает Сара Бернар. Роден лепит «Граждан Кале», органист, дирижер, педагог, музыкальный критик и публицист Венсан д’Энди основывает «Схола канторум». [98]
Пока разворачиваются эти события, на свет появляются будущие писатели, кинематографисты, фотографы, правители, актеры и ученые. Их зовут Джозеф фон Штернберг, Жан Ренуар, Луи-Фердинанд Селин, Дэшил Хэммет, Жак-Анри Лартиг, Эдуард VIII Английский, Мари Марке, Жан Ростан.
* * *
Процесс об абортах, описанный в этом романе, проходил в ноябре 1891 года. Дело слушалось в суде присяжных округа Сены. Пресса широко освещала ход заседаний. В газетах развернулась полемика: демографическое положение страны ухудшается, ежегодная рождаемость во Франции в два раза ниже, чем в Германии. Главными причинами такого положения дел называют проституцию — за честную работу женщинам слишком мало платят, что приводит у многочисленным случаям детоубийства и абортам. Аборты — это «проказа, разъедающая наше современное общество и ведущая к падению рождаемости», пишет на своих страницах «Ла Патри». В Париже аборты делают ежедневно, в провинции дело обстоит не лучше. Аборт — обычная практика не только в гражданском, но и в законном браке, и поражает все классы, но более всего — пролетариат. «Закон? Когда он обрушивается на тех, кто производит аборты, или на их сообщников, они чаще всего отделываются несколькими месяцами тюремного заключения. Вот вам и закон! Он неэффективен, а значит, необходимо действовать более жестко и сурово применять наказание».
Но «Ла Патри» в своей обличительной статье не упоминает о том, что женщинам, особенно представителям низших классов, закрыт доступ к образованию. Не пишет она ни о высокой смертности детей до пятимесячного возраста, ни о нищете, ни о низких зарплатах. И лишь журналистка Северин выступает от имени лишних людей: «Общеизвестно, что священный во время родов плод тут же становится ничтожной частичкой мыслящего, трудящегося, сознательного человечества! Досадно, когда девушка гибнет в нищете, старик умирает от голода, а юноша в расцвете лет лишается ног под колесами поезда или получает в живот осколок снаряда, но это присуще любой развитой цивилизации, подобные смерти неизбежны. Пагубно и достойно осуждения приближать час освященной смерти, укорачивать отмеренный свыше срок, убивать в материнской утробе девочку, покуда она сама не стала матерью, старика — до тех пор, пока он еще способен трудиться, юношу, который еще даже не начал работать! Поступать так — значит покушаться на кладовую войны, расхищать запас нищеты, обеспечивающий равновесие общественного процветания. Приходится признать, что сирые и убогие тоже имеют право на неповиновение, на отступничество, что они могут предпочесть страданию небытие…».