Софи направилась к стоявшему в отдалении столу, поправила белую розу в бутоньерке и сняла перчатки. Виктор внимательно оглядел ее: изящная брюнетка среднего роста с вьющимися волосами и смуглым лицом. Очень соблазнительная. Колец на пальце нет — ни обручального, ни венчального. Он подвинул ей стул и сел сам.
Софи Клерсанж посмотрела ему прямо в глаза.
«Выскочка, — подумал он, — высокомерная, полная презрения к окружающим. Хочет произвести впечатление. Ладно, начнем издалека».
— Надеюсь, мы правильно поймем друг друга, мадам, — сказал он спокойным тоном и улыбнулся. — Не буду ходить вокруг да около: вам угрожает опасность, вы напуганы, и я предлагаю вам помощь.
— Да как вы смеете? Думаете, я приму помощь от совершенно незнакомого человека?
Виктор продолжил, не повышая голоса:
— Ради вашей же безопасности будет лучше, если вы воспримете мое предложение всерьез.
— Вы начитались романов, мсье не-знаю-как-вас-там.
— Вы попали в точку, мадам, я книготорговец, мое имя Виктор Легри, и я успешно расследовал немало уголовных дел. Вот мои рекомендации.
Он протянул ей стопку газетных вырезок, и она внимательно их просмотрела.
— Это не объясняет ваше поведение. Я не нуждаюсь в помощи, и мне нечего опасаться.
— Буду с вами откровенен, мадам, и жду от вас того же. Меня заинтересовала смерть одной вашей знакомой, Луизы Фонтан, она была убита — задушена.
— Знаю. Некто — возможно, это были вы — сообщил об этом госпоже Герен, не потрудившись проявить хоть капельку деликатности. Луиза была моей подругой детства, и ее гибель меня очень опечалила.
— Мадам Герен, между тем, отрицала, что знает Луизу.
— Она хотела сначала поставить в известность меня. Я не желаю быть замешанной в эту историю.
Виктор положил на столик пачку сигарет и поднял глаза на собеседницу. Она смотрела на него с насмешкой.
— Луиза жила у вас, на улице Альбуи?
— Верно.
— Почему вы скрыли этот факт от полиции?
— Я встретилась с вами из чистого любопытства, мсье, потому что была заинтригована. Да, когда-то я общалась с Луизой Фонтан, но мы не виделись три года. Она была без работы, и я оказала ей гостеприимство, что совершенно естественно, согласитесь. Можете на меня донести, полиция вряд ли найдет в моих действиях злой умысел.
«Ты лжешь, крошка, — подумал Виктор. — Работа у Луизы была, и ты уговорила ее уволиться».
— Не пытайтесь обмануть меня, мадам, — сказал он, пораженный самообладанием Софи. — Мне многое о вас известно, и, думаю, не мне одному. Так что давайте начнем с начала. Вы работали на улице Пэ, не так ли? В «Кутюрье дез Элегант».
— Зачем спрашивать, если ответ вам известен?
— Как ваша фамилия по мужу и что вы делаете в Париже?
Она покраснела от гнева, но на вопрос ответила:
— Мой муж Сэмюель Мэтьюсон умер полгода назад. Он владел апельсиновыми плантациями в Калифорнии. Я уладила там все дела и решила вернуться во Францию, потому что скучала по дому.
— Где вы были в вечер убийства Луизы?
— Дома, на улице Альбуи, и у меня есть свидетели.
Виктор закурил, не спросив у нее разрешения.
— Я не сообщил вам одну деталь. Мне известно, что в ноябре 1891 года вы были обвиняемой на процессе некоей Констанс Тома вместе с Луизой Фонтан и Мирей Лестокар.
— Мирей Лестокар? Кто это? Да, меня судили. Но оправдали, как и всех остальных.
— Кто был отцом вашего ребенка? Ришар Гаэтан или барон де Лагур…
Он не договорил, но в этом и не было нужды.
— А вы сами сколько любовниц бросили, не озаботившись их положением?
— Ришар Гаэтан и барон де Лагурне убиты.
— Вы подозреваете меня? Ошибаетесь. Все знают, что Ришар Гаэтан вел себя со всеми работницами как феодал, а барон де Лагурне вечно торчал в кулуарах домов моды, Оперы и Фоли-Бержер!
— Что вам известно о Ришаре Гаэтане?
— Только то, что написано в колонках светской хроники. Он был закройщиком в магазине готового платья, потом стал портным в доме моды «Ла Рив» на улице Мадлен.
— Полагаю, название «Черный единорог» вам знакомо?
— Все слышали об этом обществе. Его основали Ришар Гаэтан, барон Эдмон де Лагурне и Абсалон Томассен.
— Великий Абсалон из Зимнего цирка?
— Да.
— Как Гаэтан добился известности? Дом моделей на улице Пэ упал ему в руки с неба?
— В 1888 году, в «Ла Рив», он познакомился с Абсалоном Томассеном: тот вернулся из Индии, куда ездил учиться у местных акробатов. Ришар Гаэтан мечтал сместить Уорта, и сноровки ему хватало, а вот фантазии — нет. Абсалон Томассен согласился отдать ему свои эскизы экзотических костюмов, сделанные во время странствий. Ему не было равных по части акварельных набросков и выбора тканей. Ришар Гаэтан создал платье по эскизам Томассена, следуя его советам… Довольно, с меня хватит!
— Продолжайте.
— Ладно, будь по-вашему… В августе 1889-го, на приеме у персидского шаха — среди приглашенных были президент Республики, послы и сливки парижского общества — появилась госпожа Клотильда де Лагурне. Ее выход был впечатляющим — в роскошном туалете от Гаэтана из синей с золотом парчи. Это «Платье цвета времени» было навеяно сказкой Шарля Перро «Ослиная шкура» и произвело сенсацию. Имя Гаэтана передавалось из уст в уста. Баронский титул де Лагурне обеспечил дому моды «Кутюрье дез Элегант» успех. Помню, как Томассен однажды сказал: «Надеюсь, я не стану ослом, который вместо навоза производил блестящие на солнце экю». Я достаточно ясно выразилась?
— Вовсе нет.
Она покачала головой и невесело рассмеялась.
— У вас есть сборник сказок Перро, господин книготорговец? Беднягу осла принесли в жертву, его прикончили. И вы еще считаете себя опытным сыщиком! Все ваши предположения не имеют ничего общего с действительностью. Подумайте сами — их было трое, теперь остался один. Истинным создателем моделей был Абсалон, но он не получил ни гроша: Гаэтан поспешил «застолбить участок».
— Вы подозреваете Томассена?
— Швейная мастерская — то же самое, что большая семья: чтобы не потерять работу, приходится хранить секреты.
Такую гипотезу Виктор не рассматривал, поэтому следующий вопрос задал не сразу:
— Расскажите о хромом мужчине, который следует за вами из одного отеля в другой.
Взгляд Софи Клерсанж-Мэтьюсон на мгновение затуманился, но она быстро взяла себя в руки.
— Хромой? А разве это не один из ваших подручных? Откуда мне знать, тот ли вы, за кого себя выдаете?
— Вы, кажется, раздражены?