— Таша, Жозеф взял папин пистолет…
— Кто это тут покушается на мое оружие? — поинтересовался Кэндзи, незаметно подойдя к Айрис со спины.
Она вздрогнула и выронила трубку.
— Жозеф. Боже мой! А что, если их обоих ранят?
— С кем ты говоришь?
— С Таша.
Кэндзи отобрал у дочери трубку.
— Таша, это Кэндзи. Я предупрежу полицию. До свиданья. — Он посмотрел на дочь. — Улица Монжоль, ты уверена?
Айрис кивнула. Кэндзи набрал четырехзначный номер.
— Мадемуазель, соедините меня с кабинетом инспектора Лекашера, бульвар Пале, семь, это вопрос жизни и смерти. — Кэндзи ждал, нервно постукивая кончиками пальцев по краю бюро. — А ты, детка, возвращайся в постель и думай о ребенке, — велел он Айрис. — Алло, инспектор Лекашер? Кэндзи Мори у аппарата.
Виктор добрался до улицы Монжоль быстро. Он надеялся, что ноги его больше не будет в этом сомнительном квартале, и вот теперь снова бежал по грязным тротуарам в сторону улицы Бюрнуф. На глаза ему попались два сорванца: они пытались попасть из рогаток в голубя. Виктор пришел в негодование.
— Как вам не стыдно!
— А что такого, мсье, мы тренируемся. Отец Бонифас рассказывал нам о Давиде и Голиафе! Это из Библии!
Виктор побежал дальше, пока не заметил двуколку с надписью «Перевозки Ламбера»: он был на месте. Постучал в дверь, но ему не ответили. Он повернул ручку и вошел. В приемной не было никого, кроме прелестной голубоглазой девчушки с одноногой куклой, с которой они познакомились, когда Виктор впервые посетил это сомнительное местечко.
— Ты видела отца Бонифаса?
— Ну да, он ужас как спешил, снял сутану и закрылся вон там — в комнате, где нас лечит, а другой как ударит, и вломился, но отец Бонифас выпрыгнул в окно, а тот тоже прыгнул и едва челюсть не своротил, нога-то у него хромая.
— Куда они побежали?
Девчушка пожала плечами.
— Они мне не сказали.
Обескураженный Виктор полез в карман.
— Вот, держи, купишь себе конфет, — сказал он и протянул девочке последнюю монетку.
— Ой, спасибо, мсье. На вашем месте я бы сходила в грот.
— В какой грот?
— На холмах Шомон. Когда легавые устраивают облаву, отец Бонифас велит нам прятаться в гроте, — пояснила она, перебирая грязными пальчиками волосы куклы. — Это хорошее укрытие, с водопадом. Летом там здорово купаться. А зимой никто туда не ходит, только бандиты разбираются друг с другом, потому что легавые…
Она подняла глаза и увидела, что ее собеседник исчез.
Корантен Журдан был близок к цели: не зря он уже много недель рыскал по залитому дождем, грязному городу. Нога смертельно болела, но он не останавливался ни на секунду. Тот, за кем он гнался, был немолод и грузен, но передвигался на редкость шустро. Этот человек стремительно преодолел лестницу на улице Аслен и помчался по улице Боливар. Ногу свело судорогой, и это заставило Корантена остановиться. Он перевел дыхание и ринулся влево.
Незнакомец намного опередил его и продолжал бежать, ни разу не обернувшись. Корантен ускорил шаг и увидел, как тот перепрыгнул через решетку на пустырь. Тяжело дыша, прижав локти к телу, Корантен устремился следом. Пока он путался в высокой траве и спотыкался на камнях, здоровяк исчез из виду. Корантен выругался, поскользнулся и полетел вперед, едва успев выставить руки, чтобы смягчить падение. Потом с трудом поднялся на ноги, взобрался на горку и увидел озерцо, окруженное валунами, на вершине которых был сооружен маленький храм в греческом стиле. Чуть ниже начинался металлический мостик. Корантен словно оказался далеко от Парижа. Незнакомец испарился. Где его теперь искать? Он мог как спрятаться где-то поблизости, так и уйти дальше.
«Ты где-то там, — думал Корантен, — ты измотан не меньше меня. И не рассчитывай, я не отступлюсь».
Он опустился на скамейку, чтобы дать себе передышку, и стиснул зубы, пытаясь отвлечься от ноющей боли в ноге. Отступиться, почти добравшись до цели, означало бы нарушить данное себе слово, а он поклялся довести дело до конца, чего бы это ему ни стоило. Значит, нужно наплевать на боль и обследовать весь парк с упорством, которое когда-то помогало ему справляться с волнами.
Тяжело хромая, он обошел вокруг озеро с утками, потом взобрался на поросший кедрами холм. Заросшая мхом тропинка привела его к пустующему ресторанчику. Расставленные среди деревьев бронзовые скульптуры словно следили за его передвижениями. Внезапно в воздухе разлетелся сноп искр: из туннеля выкатился локомотив, волоча несколько вагонов. Ну вот: беглец наверняка воспользовался кольцевой железной дорогой.
Оказавшись на верху каменной арки, Корантен вдруг увидел вход в искусственный грот: в заросший папоротниками овраг низвергался водопад, тут стоял влажный полумрак, с потолка свисали гроздья сталактитов, создавая впечатление сказочной пещеры. Лиловый верхний свет отбрасывал светлые блики на стены колодца, где с выступов свисали лианы и торчали корни. Глаза постепенно привыкали к полумраку. Справа раздался какой-то скребущий звук, рядом как из воздуха материализовалась темная фигура, и Корантен инстинктивно, не глядя, парировал удар. Цепкие руки обхватили его за пояс и оттолкнули. Корантен бешеным усилием вырвался, повернулся лицом к противнику, но удар кулаком тут же отбросил его к шероховатой стене. Он упал. Враг сдавил сильными руками его шею, но он выгнул спину и высвободился, не собираясь сдаваться.
Вокруг гостиницы «Бухарест» прохаживались жрицы любви и сутенеры с бандитскими рожами. Гнусный Зандини обменялся с ними парочкой сомнительных шуток, достал нож и принялся небрежно ковырять в зубах. Жозеф молился только об одном: как можно скорее разыскать Виктора и сообщить, о чем он догадался. Он ощупал лежавшее в кармане оружие и, поклявшись дорого отдать свою жизнь, наконец собрался с духом и спросил у наименее отвратительной из девиц:
— Я ищу улицу Бюрнуф…
— На что она тебе сдалась, малыш? Тут вовсе не хуже! Ну разве он не милашка, девочки?
Она погладила его по щеке. Жозеф отшатнулся и покраснел как рак. Девицы окружили его, подмигивая и пытаясь украдкой прикоснуться к спине.
— Всегда мечтала приласкать горбуна! Может, наконец повезет! — выкрикнула одна и вцепилась Жозефу в плечо.
— Не раскатывай губы, Чарлина, «буфера» у тебя такие, что красавчик в койке не уместится! — взвизгнула другая.
— Не слушай их, — посоветовала третья, — надушились, разрядились, рожи размалевали, а приглядеться — отрава отравой!
— Заткнись, Ринсетта! Сама-то ты не сильно корячишься, все больше дрыхнешь!
Беседа принимала опасный оборот, дамы распалились, каждая тянула несчастного Жозефа к себе, и он боялся, что его разорвут на части. Толстяк с красным шарфом на шее решил вмешаться.