Руки трясутся. Сначала нужно завести машину, а уже потом открыть пультом дверь гаража. Главное – завести мотор и проделать потом правильно все действия. Отлично, завелся. Интересно, нужно ли его прогревать? Лизавета вчера его заводила, попробовать?..
Рука сама нашарила ремень безопасности. Пристегиваюсь. Выезжаю из гаража. Если представить рядом Байрона, будет спокойней. Привет, Байрон. Так, поворачиваем осторожно, еще раз, и я – на дороге. Теперь нужно постараться ни в кого не врезаться, доехать до магазина и там, среди людей, позвонить Байрону.
Меня обогнала машина, все неплохо, я почти не виляю, скорость – не больше сорока, отлично... На дорогу перед машиной выбежала девочка, от неожиданности я дернулась, и меня слегка занесло. Девочка бежит чуть впереди, на спидометре – сорок, а она бежит легко и даже как-то не спеша. Показывает рукой направо. Поворот. Повернуть?
Пока я сомневалась, сбросив скорость почти до двадцати, девочка остановилась и расставила руки в стороны, перекрыв путь вперед. Пришлось повернуть на проселочную дорогу. Указатель. «Объедкино». Представляю это шикарное местечко. Но там тоже может быть магазин, или просто люди скученно живут. Прибавляю газ. Почему-то вспоминаю кучку пепла в гараже. И вдруг я подумала, что это сгорела тетрадка, которую нашла Лизавета. Зачем ее жечь?
В этот момент я увидела в зеркале голову Кирзача. В его любимой шапке. Я не сразу поверила, что он – в салоне, сзади меня, просто таращилась в полном ступоре в зеркало, а Кирзач приподнялся и закинул мне веревку на шею.
В ужасе я нажала на газ. Попробовала оттянуть веревку левой рукой, машину бросало из стороны в сторону, я подумала, что сейчас мы застрянем в снегу и все будет кончено. А если прибавить газу, а потом резко затормозить?.. Еще я в подробностях рассмотрела концы веревки – обтрепанные, с узелками. Это была веревка, которой Кирзач всегда подпоясывался. Я поняла, что истопник не пошел разделывать козленка, а быстро пробрался в гараж и залег в «Москвиче» сзади. И старые темные ели вдоль дороги, и рев мотора – просто удивительно, сколько я всего успела подумать и заметить, продолжая давить на газ. А перед глазами уже пошли синие пятна, и девочка оказалась вдруг прямо у капота, я нажала на педаль тормоза. Ничего. Еще раз! Моя нога легко провалилась вниз, машина продолжала скачками нестись вперед, тогда я вывернула руль, и «Москвич» врезался в ствол дерева. И стало темно.
Очнулась я от звука клаксона. Некоторое время ушло на осознание, что я себя чувствую. Местами. Правый глаз не видит. Потерла его – кровь. Он залит кровью. Вероятно, лоб разбит над бровью. Еще больно дышать. Это из-за ремня безопасности, нужно отстегнуться. Пробито лобовое стекло. Смотрю на дыру, потом, приподнявшись, вперед. Ничего не видно. Смотрю в зеркало. Сзади – никого. Пытаюсь открыть свою дверцу, не получается. Правая точно не откроется – тот бок машины разбит всмятку. Дергаю свою дверь. Ничего не выходит. Ложусь на сиденье и пытаюсь ногами расширить дыру в лобовом стекле. Получилось. Устала. Лежу и смотрю на веревку у меня на груди. Сволочь, душегуб! Вот, взбодрилась... Вылезаю в дыру на капот и вижу Кирзача. Его вышибло из машины при ударе в дерево. Надеюсь, он мертв!.. – так протаранить стекло. Стою, пошатываясь. Кирзач лежит на снегу с неестественно вывернутой рукой. У меня нет никакого желания проверять у него пульс, как учили на первых занятиях курсов медсестер. Проще позвонить в «Скорую». Пусть они и проверяют. Меня повело. Не удержав равновесия, сажусь в снег. Снег. Можно попробовать вытереть кровь с лица. Можно его есть и лепить снежки. Один, два, три...
Вдруг «Скорая» приедет слишком быстро, и врачи его откачают?.. Зато, если вызвать и милицию, его откачают и сразу же арестуют. Достаю телефон. Нажимаю на кнопки – никаких гудков. Только шорох и далекие голоса. Кто-то ругается. Мне тоже нужен врач. Щупаю живот. Испугался? И я. Что будем делать? Телефон, похоже, не работает. Можно пойти по дороге. Когда-нибудь дойдем до Объедкино.
Встаю на четвереньки и медленно поднимаюсь. Странно, но в тот момент мне не пришло в голову, что дорога назад может быть короче. Может быть, потому что я пошла по детским следам? И уже через несколько метров увидела впереди девочку. Иду за нею. Мне все время казалось, что я что-то забыла. Или – кого-то?.. Чтобы не тянуло оглянуться, я посильней обхватила живот.
Стало темнеть, впереди раздался длинный тугой удар колокола. Я заспешила – подумала, что выйду к игрушечной церквушке, а вышла к заброшенной деревне с каменной аркой посередине, в которой висел большой колокол. У колокола стояла девочка. Это она раскачала язык за толстую веревку. Я подхожу и кладу ладонь на колокол, успокаивая его дрожь. В этот момент девочка берет меня за руку. Я вздрогнула и отдернула руку – как бы не упасть от прикосновения к ней, но девочка настойчиво просунула в мою свою ладошку и посмотрела снизу с радостью победительницы.
Из ближайших домов начали появляться люди. Человек десять собралось. Подошли к колоколу и стали. Высокий бородатый мужик выступил вперед и зычно объявил: «Это мое!» А потом вдруг схватил меня сзади за одежду и поволок. Я пыталась отбиваться – размахивала руками, чтобы вцепиться в его пальцы за спиной, тогда мужик приподнимал меня за лямки комбинезона и тащил некоторое время на весу. На весу было совсем неудобно, потому что начали болеть ребра слева, я и перестала сопротивляться. Только у низкой полуразвалившейся избы я увидела, что другой рукой он тащит девочку. Распахнув ногой дверь, забросил нас обеих в темное помещение. Я упала, закрыв руками живот, и лежала, стараясь не двигаться, пока в затхлой черноте не появился желтый прямоугольник – кто-то из дома открыл дверь.
В желтом проеме двери образовалась высокая фигура тощей старухи. Вполне миролюбиво она поинтересовалась:
– Чего разлеглись? Идите в дом. Или помочь подняться?..
Я медленно встала, осмотрела сени, в которые нас зашвырнули, а девочка мигом прошмыгнула под рукой старухи в дом.
Огромное и полупустое помещение. Длинный стол из досок, на котором стоят две керосиновые лампы, и это все освещение. У стола – шесть стульев с высокими спинками. Углы – темные, окна – крошечные, на гвоздях у двери висит одежда, старая сумка из грубой холстины с одной длинной ручкой, пучок засушенной травы и ржавое кольцо с тремя огромными ключами. Я сняла куртку и повесила ее на свободный гвоздь. В двух шагах справа на стене – рукомойник с подставленным под ним ведром. Еще одно ведро – с водой – стоит рядом. И ковшик в нем. Стараясь наклоняться осторожно, я зачерпнула воды и налила в рукомойник. Кое-как помыла лицо, глаз почти открылся. Вытираться нечем. Понюхала воду в ковшике и немного отпила. Стало легче. Осмотрелась – ни намека на зеркало или зеркальце. Ощупала распухшее место над бровью и скулу. Повернулась, а...
...старуха и девочка сидят на стульях за столом и смотрят на меня, не моргая.
– Добрый вечер?.. – неуверенно предложила я.
Старуха от моего голоса очнулась и шикнула на девочку:
– Оденься, стыдоба малолетняя! Хватит коленками голыми светить! А ты садись, чего застряла у помойного ведра?