Раздался звонкий удар тарелки по гранитной поверхности стола. Это я разжала руки. Тарелка с гренками не разбилась, именно тогда я обратила внимание, что вся посуда в кухне – металлическая. Тарелки, салатники, странные чашки, больше похожие на кубки, сахарница и солонки… Исключение составляли несколько пластмассовых лопаточек и деревянные миски.
Я посмотрела на Авоську. Авоська посмотрела на Тили. Тили посмотрела на меня. Похоже, этой девчонке разрешается говорить любые вещи.
– Моя мама влюбилась в своего ученика? – решила я выяснить все до конца.
– Он был неотразим! – Тили расцепила пальцы и всплеснула руками. – Он был так завораживающе красив!
– Моя мама сказала, что твоя мама его не совращала, как написано в докладной директора школы. Это он ее совратил, моя мама точно знает!
– Откуда… Откуда она знает?
– Твоего отца направили к моей маме как к психиатру, понимаешь? В силу чрезмерной возбудимости и непредвиденных обстоятельств. Она тогда была психиатр, а теперь называется сексопатолог! Так они и познакомились!
– Доломей совратил твою маму – свою учительницу истории, я тоже могу это подтвердить, – кивнула Тили. – Только тогда меня никто слушать не хотел. Я всем говорила, что мой сын – настоящий сексуальный террорист, а меня не слушали. Доломея направили на психиатрическое обследование, а твою маму на собеседование в РОНО. Это случилось в один день – обследование Доломея и выволочка твоей маме, я вся извелась, решая, куда мне идти. И пошла на помощь Марине. Я пришла и сказала, что мой сын гиперсексуален и возбуждается от вида женской туфли, что он безумно влюблен и достаточно физически развит, чтобы быть отцом ребенка. Поэтому дело решено было закончить женитьбой, а аттестат он получал экстерном в другой школе. Я не угадала, понимаешь?
– Нет…
– Нужно было идти на обследование к психиатру!
– Это точно, – весело подтвердила Авоська. – Но, с другой стороны, если бы ты пришла тогда с ним к моей маме…
– Я бы сразу поняла, что мой сын влюбится в Марго с первого взгляда!
– Стойте! – прервала я их взаимопонимание взахлеб. – Кто такая Марго?
– Это же моя мама, – удивленно ответила Авоська.
– Мой отец… Мальчик из школы, от которого забеременела моя мама, пришел к врачу на лечение и влюбился в этого врача, когда моя мама готовилась родить?!
– Теперь ты понимаешь?! – Тили присела и потрясла меня, застывшую у стола в столбняке. – Понимаешь?!
– Что я должна понимать? – кое-как проговорила я плохо двигающимися губами.
– Почему твоя мама должна была тебе все объяснить давным-давно? Если бы она рассказала это сразу же, как только ты в первый раз спросила об отце, ты бы все поняла! Он был всего лишь ребенок, капризный и противный ребенок, живущий по компасу, который носил у себя между ног! Только полный идиот мог бы оставить такую прекрасную девочку, такую умницу и красавицу ради другой женщины.
– Постой-постой! – возмутилась Агелена. – А как же я? Если бы он не оставил Марину, я бы не родилась!
– Это другая история. Я пытаюсь объяснить Нефиле, что только умственно незрелое ничтожество могло так безответственно раскидывать во все стороны собственную сперму и не думать о последствиях!
Теперь мы с Агеленой посмотрели на Тили с опаской.
– Но какой же молодец этот паразит, а?! – воскликнула Тили. – Он мне подарил таких восхитительных девочек, я счастлива, как никогда! Он сделал мне лучший подарок в жизни, о котором я не могла и мечтать. Поэтому давайте решим так. Доломей уже взрослый, он выбирал и будет выбирать женщин всегда и везде сам, а отказа ему не дождаться – не родилась еще такая на свете. И что же мы? Будем грустить? Ни в коем случае! Мы будем радоваться, что мы есть и мы – вместе! Чего еще для счастья надо?
– А где мой дедушка? – Я кое-как добралась до стула с высокой спинкой и свалилась на него.
– Кто? – опешила Авоська.
– Мой дедушка. И твой, кстати, тоже. Где он?
– С этим есть некоторые сложности. Дело в том, что… – задумалась Тили, – он вроде бы умер.
– Как это – вроде бы? – испуганным шепотом поинтересовалась Авоська.
– Понимаете, я в свои семнадцать лет встречалась сразу с тремя мальчиками. Что это вы так смотрите? Я была слишком любопытна, чтобы ограничиться одной привязанностью. И я не знаю точно… как бы это сказать. Я почти уверена, но анализов не делала. Тот человек, в котором я почти уверена, он умер.
– Я опять ничего не понимаю, – созналась я.
– Бабушка занималась сексом сразу с тремя мальчиками одновременно, один из них уже умер, она думает, что он и был нашим дедушкой. Я правильно сказала? – пришла на помощь Агелена.
– Не совсем. Умерли двое из них. Такая вот незадача. Они сражались за меня долго, почти пятнадцать лет, и попортили мне много крови. Так что…
– А где тогда отец Микария? – Я решила все выяснить до конца.
– Отец Микария был моим мужем. В смысле, первым официальным мужем, – уточнила Тили.
Агелена что-то посчитала на пальцах правой руки – пальцев ей явно не хватило, она перешла на левую, потом уставилась на Тили, приоткрыв рот.
– Что еще? – вздохнула Тили.
– Микарию ведь шестнадцать?
– Шестнадцать. Не беспокойся, он не отличается повышенной сексуальной возбудимостью. Кажется, именно такой анализ Марго тогда поставила Доломею.
– Значит, нашему папе было одиннадцать, когда родился Микарий?
– Точно. Микарий родился в семьдесят третьем.
– А ты только что сказала, что эти двое предполагаемых дедушек сражались за тебя почти пятнадцать лет.
– Неделя занятий математикой не прошла даром! – закатила глаза Тили. – Да, они портили мне жизнь и тогда, когда я уже вышла замуж. Пришлось от них избавиться. Поверьте, эти люди не стоят сожаления. Они были никчемны. Только представьте – потратить всю жизнь на одну-единственную страсть к женщине!
– А где же папа маленькой Тегенарии?
Вероятно, я спросила это слишком громко, потому что тут же почувствовала, как между нами натягивается легкая и всезаглушающая паутина тишины.
– Да… – задумалась Авоська. – Ты же родила девочку! Должен быть папа. – Она пошатнулась и схватилась за край стола руками. Странно, но в то мгновение ее слабость подбодрила меня – не одна я оказываюсь слабовата здоровьем при таких невероятных откровениях.
– Отец Тегенарии появился после третьего законного мужа. Но… он тоже умер, – спокойно объяснила Тили.
– Что значит – третьего? – спросила Авоська.
– Что значит – тоже умер?.. – подпрыгнула я.
– А разве вы не знаете, – вкрадчивым голосом тихо произнесла бабушка Рутейла, – что многие паучихи… – она встала и взяла свои распущенные волосы обеими руками, разводя их в стороны, словно раскрывая мохнатые крылья за спиной, – после оплодотворения съедают самцов?!