– Почему его так долго не хоронили? – второй вопрос.
– Проводили анализы биологического материала, исследования разные.
– Что-нибудь нашли? – Это был третий вопрос и последний. Больше мы не говорили: я вместо ответа более пристально осмотрела ее безмятежное лицо и отстраненный взгляд слишком занятого своими проблемами человека. Она только мазнула взглядом по моему лицу, с подозрительной поспешностью отводя зрачки. И ее глаза… Ее глаза залимонились!
Мой ступор у только что установленного небольшого постамента все провожающие восприняли как естественное состояние скорби и тактично удалились к автобусу. А я стояла и судорожно соображала – почему она злится? На что она злится? На мое спокойствие или на мою непонятливость?
На сорок второй день Ёрик привез нотариуса. Тот перечислил, что я наследую как вдова. Квартира в Москве, загородный дом, автомобиль и десять тысяч долларов на банковском вкладе. У детей были отдельные именные вклады, которыми они не могли распоряжаться до своего совершеннолетия.
– Я тебя предупреждал! – стиснул ладони Ёрик и поместил их между колен. – Я же тебе все объяснил еще год назад, почему ты меня не послушалась?
– А моя кобыла? – искренне загрустил Ося.
– А самолет? – прошептала Нара.
Нотариус разъяснил, что кобыла как предмет дарения остается в полном нашем распоряжении при условии, естественно, вовремя внесенных платежей за аренду места в конюшне и уход. А о самолете придется забыть: десять тысяч на вкладе – это максимум восемь полетов на среднюю дальность, и он не думает, что было бы целесообразно… и так далее и так далее…
Не скажу, что я сильно удивилась или огорчилась. Как потом разъяснила Марго – я еще не успела настолько привыкнуть к роскоши, чтобы обезуметь от угрозы нищеты.
На сорок третий день я попрощалась с Ириной Дмитриевной. Она растрогалась и сказала, что будет приезжать иногда в дом Гамлета, чтобы готовить всякие вкусности и укреплять мою веру в себя.
На сорок четвертый день я отвезла Кларе Аристарховне букет цветов и деньги. Она не удивилась, вручила мне восемь номеров телефонов желающих иметь у себя на то или иное торжество торты килограмма в три с самыми разными скульптурными композициями.
– Обратите внимание, вот это – телефон владельца крупного ресторана. Я с ним говорила, он согласен на временную работу в удобное для вас время.
– Как вам удалось собрать на свадьбе своего внука столько богатых людей?
– Я не собирала, – раскрыла секрет Клара Аристарховна. – Я теперь на уроки к своим ученикам хожу с фотографией вашего свадебного торта. А вам известно, что победителю конкурса кулинаров, который будет проводиться в петроградском «Англетере», гарантируется место главного кулинара самого большого лондонского ресторана. Минуточку… где-то у меня записано, куда стоит обратиться с заявкой на участие.
– Лондонского – это круто! – грустно улыбнулась я, пожимая сухую лапку в перстнях.
– Но учтите, – строго предупредила она, – я совершенно уверена в вашей победе и посему – будьте любезны, со следующей недели приходить на занятия. У вас ужасное произношение!
На сорок пятый день мы с Обмороком пили кофе в уличной кафешке и обменивались обещаниями писать друг другу на е-майлы по мере накопления проблем. Обморок уверял меня, что запросто взломает любой код, даже в Пентагоне, клялся в вечной дружбе, пригласил в субботу на дискотеку с качественными «колесами», а под конец попросил взаймы двести рублей – заплатить за кофе.
На сорок шестой день, обмыслив свое финансовое положение, я слегка успокоилась. И зря. Вечером в «мой дом» с визитом пожаловал Генерал. Жена его после беседы об именах и их национальной принадлежности, а также после лечения от паукобоязни старалась не находиться со мной в одной комнате больше пяти минут. Я не обижалась, понимая, что это – самый настоящий страх.
Он с хозяйским видом обошел первый этаж. На кухне зачем-то заглянул в кофейник и в раковину с грязной посудой. Да, я понимаю, что раньше в этой раковине никогда не лежала свалка грязных тарелок, но теперь я мою посуду раз в день – вечером, потому что загружать посудомоечную посуду по нескольку раз тремя тарелками мне совершенно в лом.
– Позови Освальда, – приказал Генерал после осмотра кухни.
Мы все собрались в гостиной. Старик неодобрительно посмотрел на Нару, но ничего не сказал о ее присутствии. Сразу перешел к делу:
– Освальд переезжает в мой дом, я начинаю дело об установлении опеки над ним.
– Я не сирота, – вдруг твердо заявил Ося. – Я здесь у себя дома. Я не оставлю Нефилу с Нарой одних. – Подумал и добавил: – Без мужчины.
– Ты зря волнуешься, – усмехнулся Генерал. – Без мужчины они долго не останутся. Такие женщины долго не бывают одни. Собирайся, сынок, пойдем домой.
– Я тебе внук, а не сын.
– Не обсуждается, – спокойно заметил Генерал.
– Обсуждается! В этом доме все обсуждается, все имеют право голоса, никто не стоит по стойке «смирно» и не ждет приказаний! – Голос Оси сорвался. Я взяла его за руку.
– Не нервничай так. Дедушка хочет сделать тебе лучше по своему усмотрению. Он не желает зла.
– И кому, как не твоей мачехе, это лучше всего понять! – поддержал Генерал. – Она осталась без гроша и не в состоянии обеспечить тебе даже достойное образование!
– Ты сам в прошлом году начал устраивать меня в английскую школу. Сам предложил оплатить учебу, я не просил.
– Правильно, – кивнул Генерал. – Оплатил. Потому и пришел за тобой. Тебе нужно хорошенько подготовиться к отъезду в Лондон, купить кое-что из вещей. Пойдем, бабушка запекла рыбу, сделала пирог с клубникой.
– Бабушка ничего не печет, – не может успокоиться Ося. – Это Ирина Дмитриевна готовит или из ресторана привозят.
– Может быть, стоит разрешить Осе пожить до отъезда с нами? – вступила я.
– Не обсуждается!
– И зря. Дети привязались друг к другу. Перед разлукой…
– Какой еще разлукой? – подпрыгнул Ося, развернувшись ко мне. – Я никуда не поеду без Нары!
– Абсурд, – спокойно заметил Генерал. – Я эту девчонку не пущу даже на порог своего дома. Ты разве не видел, до чего она довела твою бабушку?
– Минуточку! – встала я. – Ося, помолчи, пока не успокоишься, а то наговоришь лишнего – потом будешь жалеть. Я предлагаю вам компромиссное решение. Ося поживет с нами до отъезда, а я постараюсь за это время объяснить ему необходимость разлуки и почему Нара не сможет сейчас поехать с ним в Лондон.
– Я нормальный человек, – сказал на это Ося. – Если Нары не будет со мной, так в гробу я видал этот Лондон! Ёрик! – закричал он вдруг так громко, что даже на лице Генерала появилось что-то вроде недоумения и растерянности. – Хватит подслушивать под дверью, ты мне нужен.