Женщина с сыном заперлись. Мужчина ласково взял доктора за рукав.
– Нельзя говорить, – сказал он, глядя доктору в глаза огромными и словно удивленными глазами, – все нельзя по телефону, да? Она хорошая девочка, хорошая, как это, очень дорогая, да? Случайно стреляли, задели, очень случайно.
– А-а-а! Черт с вами, – и доктор пошел звонить.
Ему привезли большой черный чемоданчик. Подготавливая все к операции, он быстро перебирал в уме знакомых врачей в больнице.
– Я еще ничего не знаю, ничего! – Он замахал руками в перчатках. – Я не знаю, где пуля! Я попробую это сделать и буду сидеть здесь часа два. Но если станет хуже, я отвезу ее в больницу.
Мужчины переглянулись и подумали, что жалко будет пристрелить такого хорошего доктора.
Доктор подумал и удивился сам себе, почему его так волнует эта женщина? Всего-навсего еще одна проститутка. Стоит ли из-за нее идти на конфликт и терять такой хороший приработок?
Ева подумала, что спасена – она очнулась, открыла глаза и увидела доктора в халате и со шприцем в руке.
– Доктор, – прошептала она с трудом, – помогите мне…
– А куда я денусь? – ответил ей доктор и ободряюще улыбнулся.
Через полтора часа и доктор, и мужчины, и Ева спали. Осторожно вышла из комнаты женщина, наклонилась над Евой и лицом почувствовала, что та уже не пышет жаром. Женщина улыбнулась и засмотрелась на Еву тем странным отсутствующим взглядом, каким иногда глядят на воду или на спокойное пламя.
Ева проснулась поздно вечером из-за сильной жажды. Она попробовала пошевелиться, в боку было больно, кружилась голова. Приподняв голову, Ева увидела, что у кровати сидит маленький и смешной турок, в рабочей одежде и берете. Ева профессионально скользнула взглядом по его рукам и испугалась. Это были очень ухоженные и слабые руки, с безупречным маникюром. Турок смотрел на нее задумчиво, как на редкое насекомое, с налетом изумления и брезгливости. Черты лица у него были неправильными, словно у хорошего комика.
– Я хочу пить, – сказала Ева. – Кто здесь главный?
Слабый намек на улыбку на смешном лице.
– Чего тебе надо?
Турок молча и удивленно продолжал смотреть на Еву. Ему только что сообщили, что заказанный побег исполнен, что все в порядке и Слоник благополучно отбыл в Турцию. Турок спросил, правда ли, что дело сделала женщина? После долгого молчания большой и дорогой чин из ГРУ сказал, что не обсуждает своих специальных агентов с заказчиками. Теперь турок пытался понять, что за игру с ним ведут, и с удовольствием разглядывал «специального агента».
– Где Паша Закидонский? – спросил турок тонким и противным голосом и показал Еве кассету. – Какая такая больница?
– Опять сначала, – Ева вздохнула. – Мне это надоело, я буду говорить только с вашим главным.
– Здесь я главный.
– С таким-то тенорком? – Ева откинулась на подушку и с тоской посмотрела на стол. Там слабо светился длинный и тонкий стакан.
– Ты сказала этому… большому человеку, что убила Пашу.
– Слушай, если при тебе начнут жрать живого ребенка, ты и не то скажешь! Дай мне попить, я тебе объясню, почему хочу говорить только с твоим хозяином.
Смешной человек задумался. Потом согласно кивнул и налил Еве полный стакан воды.
Ева с удовольствием дождалась, пока скатится последняя капля.
– Я в детстве, – сказала она, отдышавшись, – когда очень хотела пить, представляла, что иду по пустыне. Жара, песок, а там, далеко, в горячем воздухе, стоят пальмы, течет ручей. Надо только иметь терпение и дойти… – Ева поняла, что нельзя говорить о смерти Слоника, либо надо тянуть время. Должны же ее, в конце концов, найти! – О чем я говорила?.. А, почему я хочу только с хозяином? Ну, сам посуди. Меня вытащили из квартиры практически голую. Привезли не к хозяину, а к больному идиоту, который стал при мне жрать… Нет, не могу. Как только он подавился, появились твои соотечественники, стрельба, то-се. У тебя нет такого чувства, что это еще не все? – Ева устала говорить, но испуг изобразила хорошо – турок быстро оглянулся. – Вот увидишь. Меня захотят выкрасть еще какие-нибудь исполнители. И так будет продолжаться до бесконечности. Да! Выход один: поговорить сразу с твоим хозяином. Твой хозяин скажет другому, хозяину другого места… – «У меня бред», – подумала Ева. – Чтобы ты лучше все понял: мне кажется, что как только я поговорю хоть с одним хозяином чего-нибудь в этой прибабахнутой стране, меня сразу оставят в покое. Потому что все хозяева, они заодно, понимаешь. Они – в системе! Они существуют благодаря друг другу.
Турок задумчиво смотрел на затихшую Еву. Потом он позвонил, чтобы посоветоваться. И ему сказали, какие, мол, проблемы, в самом деле! Хочет говорить с хозяином, так в чем дело, отвези ее к хозяину, тем более что Паша действительно может быть уже в Турции. А давить, сказали, не надо. Она слишком слаба, окочурится, а вдруг она и правда специальный агент! Не трогать, не злить, накачать ее как следует, хозяин разберется.
Ева почувствовала, что ее одевают. Потом ей профессионально сделали укол в руку, и она заметила, что мир резко изменился. Женщина красила Еве губы и одевала ее, как куклу, а Ева полюбила эту женщину всей душой. Но не все вызывало у нее приступы любви. Рассмотрев себя в зеркале, одетую и очень оригинально раскрашенную, Ева сказала, указывая пальцем:
– Гнуснятина! Мне не идет такое красное! Гнуснятина, но вы все такие хорошие. Сделаете меня наркоманкой – пристрелю!.. – Ее держали под руки двое мужчин, и она погрозила им пальцем. – А вон там сидит тролль! – Ева нашла в зеркале отражение сжавшегося в углу мальчишки. – Ах ты проказник!
И смешной турок переоделся. В строгом костюме с галстуком он был нелеп и страшен.
– Будешь вести себя тихо, делать все, что скажем, через пару дней привезу тебя к хозяину. Называй меня Коля.
– Не пойдет! – замотала головой Ева. – Вот если ты выбьешь себе один глаз… правый!.. Нет, левый! Да! Вставишь металлические передние зубы и сделаешься китайцем, тогда – да!
Через два часа Ева стояла, пошатываясь, у регистрационной стойки в аэропорту. Молоденький милиционер с жалостью и отвращением смотрел на разукрашенную проститутку рядом с маленьким, увешанным золотом богачом. Богач отдавал приказания своему слуге или шоферу, тот держал нелепо одетую женщину под руку и иногда заботливо вытирал ей лоб платком. Маленький богач заметил внимание милиционера, заискивающе улыбнулся и кивнул на женщину.
– Перебрала немного. Бывает.
Богач был гражданином Турции, а говорил по-русски чисто. Женщина была русской, по паспорту Екатериной. Она летела с богачом в южный город. Милиционер смотрел на длинные стройные ноги из-под очень короткого кожаного плаща с меховой опушкой. Лиловые панталоны с кружевами до колен, черные чулки, туфли на высоких каблуках, красные перчатки, расшитый золотыми фигурами невесомый длинный шарф… Чего-то не хватало… Сумочки с косметикой? Багажа было мало. «Оттянутся пару дней в каком-нибудь дорогом пансионате, называется, отвезет девочку „на юг“, – подумал милиционер и попросил открыть большой саквояж.