Только сейчас Тара заметила перемену, которая произошла с ним с момента возвращения в замок. Теперь в его поведении было нечто неуловимо властное, чего в нем не было, пока они были вдвоем, и это напомнило ей, что он как управляющий герцога был наделен весьма существенными полномочиями.
Из-за огромной дубовой двери доносился шум человеческих голосов, однако разобрать, о чем там говорили, ей так и не удалось, несмотря на ее острый слух.
Мистер Фолкерк за это время так и не проронил ни слова. Тара тоже стояла в полном молчании, ощущая, как волнение подкатывает прямо к горлу, перекрывая прочие чувства.
И тут прозвенел колокольчик — так громко, что она чуть не подпрыгнула от испуга.
Мажордом глянул на мистера Фолкерка и потянулся к ручке двери. Распахнув ее, он торжественно возвестил:
— Мистер Фолкерк, ваша светлость!
Управляющий прошел вперед, Тара последовала за ним. Огромные покои поразили ее блеском и яркостью красок. Но затем взор ее упал на мужчину, который стоял поодаль от остальных, и она тут же догадалась, что это и есть герцог.
Он полностью соответствовал ее ожиданиям и даже был еще более представительным. Казалось, будто он возвышается не только над сидящими здесь же шестью мужчинами, но и над самими покоями. Тара и представить не могла, что мужчина может выглядеть столь импозантно.
Наслушавшись описаний мистера Фолкерка, она, конечно, могла предположить, что герцог — человек весьма привлекательный. Однако она не ожидала встретить настоящего красавца с точеными чертами лица — лица, на котором явственно отражались гнев и презрение.
Напряжение, царившее в комнате, было физически ощутимым.
Тара решила, что оно должно исходить от других джентльменов, сидевших тут же на стульях. Все они повернули к ней головы и разглядывали ее с видом, который заставил ее затрепетать.
Охвативший ее страх был настолько силен, что у нее невольно задрожали колени. И тут вдруг она ощутила на груди медальон. Этого было достаточно, чтобы Тара сказала себе, что она и сама принадлежит к какому-то шотландскому роду, а значит, ей нечего здесь бояться.
При этой мысли она выпрямилась и слегка вскинула подбородок. Стоявший неподалеку мистер Фолкерк спокойно произнес:
— Добрый вечер, ваша светлость.
— Добрый вечер, Фолкерк. Я рад, что вы прибыли вовремя.
Было в голосе герцога — глубоком и бархатистом — нечто такое, что отличало его от других мужских голосов, которые когда-либо приходилось слышать Таре.
Она чувствовала себя крайне неловко и все же не могла не смотреть на него. Вообще, как она отметит потом, когда в комнате находился герцог, другие будто переставали существовать.
Ну а герцог смотрел только на мистера Фолкерка — Тары он словно бы и не заметил. Как только дверь закрылась, он произнес медленно и отчетливо:
— Фолкерк, я рассказал Алистеру Килдоннону, что случилось во Франции. Он и его родичи согласны с тем, что о случившемся совсем необязательно знать посторонним.
Мистер Фолкерк склонил голову в знак согласия.
— Как раз перед вашим приходом, — продолжил герцог, — я сообщил присутствующим также о том, что теперь я оставляю за собой право избрать себе жену по своему усмотрению.
Он бросил взгляд на Тару.
— В соответствии с моими распоряжениями, — добавил герцог, — вы привезли с собой мою будущую супругу.
Мистер Фолкерк замер. Тара же смотрела на герцога в немом изумлении, не в силах понять, о чем он тут говорит. Какую супругу? Она, Тара, супруга? Боже праведный…
Герцог повернулся к Алистеру Килдоннону.
— Я выбрал девушку, — продолжил он, — которая не запятнана влиянием этого мира или собственных родственников, поскольку у нее просто нет их. Выросла она в «Приюте безымянных», и вы все, я думаю, согласитесь, что при нынешних обстоятельствах никто не исполнит роль герцогини Аркрейгской лучше нее — незаконнорожденной!
На мгновение в комнате повисло молчание. Затем со своих стульев повскакивали Рори Килдоннон и его брат.
— Мы не потерпим твоих оскорблений, Аркрейг!
С угрожающим видом они двинулись в сторону герцога, однако тот лишь усмехнулся.
— Альтернатива остается прежней, джентльмены: вы можете вернуть мне те десять тысяч фунтов, которые я одолжил вашему отцу, и объявить войну мне и моему клану. Позвольте только сообщить вам, что мы не вернем ни клочка той земли, которую захватим у вас в этой битве!
— Мы этого не допустим! — воинственно возразил ему Рори Килдоннон. — Мы поедем в Эдинбург и привлечем тебя к суду!
— Полагаешь, они пришлют сюда солдат, чтобы защитить вас? — с насмешкой осведомился герцог. — Подумай сам, сколько вы протянете в этой битве!
Братья в нерешительности пригасили порыв. Алистер Килдоннон встал и махнул сыновьям рукой, чтобы те перестали лезть на рожон.
— Твои условия не слишком приятны, Аркрейг, — со вздохом произнес он, словно бы объясняя ярость своих сыновей.
— Зато все по-честному, — отвечал герцог невозмутимо. — Я не намерен лгать вам, как вы солгали мне.
Взгляды двух вождей встретились, однако Алистер капитулировал первым:
— Ты знаешь не хуже меня, что выбора у нас нет. Нам придется сделать все, что ты скажешь.
— Но как же… — вырвалось у Рори Килдоннона.
Отец бросил на него мрачный взгляд:
— Я так решил. И ты сделаешь, как я скажу.
— Вот и замечательно, — подвел итог герцог. — А поскольку я намерен добиться того, чтобы вы приняли мои условия без каких-либо оговорок, вам придется поприсутствовать сейчас на моем бракосочетании и засвидетельствовать почтение новой герцогине Аркрейгской.
Молодым Килдоннонам это явно пришлось не по нраву, однако отец, еще раз грозно взглянув на них, кивнул герцогу:
— Мы согласны, Аркрейг.
Герцог, который явно был намерен добиться полной капитуляции, взглянул на Алистера Килдоннона:
— Ты согласен?
Тот помедлил секунду, после чего еле слышно произнес:
— Согласен.
— А ты, Рори Килдоннон? — продолжил герцог.
Юноша перевел взгляд на отца, как бы умоляя избавить его от этой невыносимой и унизительной пытки. Но Алистер Килдоннон грозно нахмурился, и Рори не оставалось ничего другого, как мрачно сказать:
— Я согласен.
Тот же ответ пришлось дать его брату и двум кузенам. После этого герцог повернулся к мистеру Фолкерку:
— Пригласите сюда священника. Он ждет в моем кабинете.
Молча поклонившись, мистер Фолкерк развернулся и вышел из комнаты. Тара осталась стоять в полном одиночестве. Она была так напугана и ошеломлена, что не могла даже пошевельнуться. Произошло нечто столь необычное и невероятное, что ее разум просто выключился. Казалось, будто герцог говорит на каком-то неизвестном ей языке, который она не в силах понять, как ни старается.