— Серафим!..
— Это ваши автографы, мадам, а не Симы Мучника остались в истории на каждой бумажке, в том числе по поставкам оружия на Кавказ из ЗГВ. Перечислить кому?
Ольга сжала зубы и промолчала.
Мучник победно засмеялся и, брызжа слюной, вытолкнул из себя:
— А Сима Мучник что?.. Сима чист, как агнец божий, как небо над Брайтоном. Сечешь, маруха?..
Ольга снова попыталась обогнать идущую впереди иномарку, и опять ей не удалось сделать это.
Она вытерла слезы и кивнула на телефон:
— Набери мне номер.
— Какой?
— Не выламывайся, знаешь какой! Сима ухмыльнулся и протянул ей трубку.
— Алло, Николай Трофимович?.. Не беспокойтесь… Все обошлось без осложнений… Нет, не опасно, теперь он у меня всегда будет в поле зрения… Шантаж?.. Какой там шантаж!.. Жрать-то надо, выпросил себе, как нищий, копеечку, а я и подумала: грешно не подать. Но хотелось бы обо всем поговорить с вами не по телефону. Лучше, не откладывая, в субботу на выставке в Лужниках…
Выплеснувшись, Сима довольно пыхтел и, бравируя, даже попытался запеть фальцетом модный шлягер «Зайка моя, я твой зайчик»…
Ольгу почему-то очень раздражала все время маячившая впереди иномарка. Перед светофором она пристроилась к ней бок в бок и, не дожидаясь зеленого света, рванула на красный. Иномарка наконец-то осталась позади.
* * *
— Не гони, — сказал в иномарке полковник Шведов сидевшему за рулем майору Кулемзе. — Их смерти в автомобильной катастрофе только нам не хватало. Ну, как у тебя, капитан, все в порядке? — обратился он к сидевшему на заднем сиденье с аппаратурой худенькому очкарику.
— Не студийная, конечно, запись, но, думаю, вас устроит, товарищ полковник, — протянул тот аудиокассету. — Послушайте.
Шведов вставил кассету в магнитофон, сквозь шумы прорвались голоса:
Мучник: Думаешь, твой «БМВ» солнчаки взорвали?
Ольга: А кто? Говори, коли начал.
Мучник: Солнчаки перед теми тьфу — шмакодявки. А знаешь, за что тебя?.. Слушай сюда. Сима Мучник твою золотую ручку подтолкнул, чтобы ты подмахнула сделку по детским молочным смесям в пакетах, так?.. А в пакетах-то знаешь что было?
Ольга: Ну-у?
Мучник: Пластитная взрывчатка. Ха, аль не знала?! Не знала, за что на твой актив за бугром такие баксы капали? А ты с них кому-нибудь отстегнула? Взять того же Николая Трофимыча Походина. В какое положение ты его поставила перед теми, кто ему устроил это «сухое молоко»?
— Фу-у, гадюшник! — передернулся Шведов и выключил магнитофон.
— Дай послушать-то, Максим! — попросил Кулемза. — Чего они там еще про Фармазона?
— Право первой брачной ночи не у тебя, Кулемза, — засмеялся Шведов, убирая кассету в боковой карман.
* * *
Лужники принимали на Большой арене ежегодную осеннюю выставку собак. По укоренившейся традиции на таких выставках происходит не столько смотр собак, сколько тусовка их хозяев. Здесь на призовые места собак-фаворитов заключаются пари на умопомрачительные суммы и делаются ставки на тайном тотализаторе. Под одной крышей в этот день тусуются: братва в золотых цепях и перстнях, чиновники высшего ранга, послы иностранных держав, министры, банкиры и всякая творческая «шушера» с далматинами, мопсами и пуделями.
Майор Кулемза, одетый в затертую куртку-варенку, кинул взгляд на появившуюся у входа с рослой светло-серой овчаркой Ольгу и тихо сказал в рацию:
— Объект номер два оставила двух телохранителей в машине и через минуту нарисуется у вас. Как поняли?..
Его поняли: в киоске с собачьими кормами, ошейниками и намордниками раздвинулась занавеска, и оператор приник к миниатюрной видеокамере.
— Коробова, Коробова с ТВ, — прошелестело по арене. — Богиня!.. А слышали — на днях ее чуть не взорвали в Останкине. Говорят, муж приревновал ее то ли к японскому послу, то ли к корейскому… После такого — и без охраны, сумасшедшая!..
Ольга ловила на себе восхищенные взгляды мужской половины «тусовки» и завистливые — сомнительных «элитарных» красоток из окружения «новых русских». Она небрежно кивала знакомым, улыбалась всем сразу загадочной полуулыбкой Моны Лизы, которую выработала, долгими часами просиживая перед зеркалом в гримерной.
Ее красавец пес шел, гордо позвякивая медалями, совершенно не обращая внимания на лающий, рычащий и дерущийся собачий бомонд. Лишь подрагивание ушей да трепет крыльев чуткого носа выдавали его предстартовое волнение.
— Чемпион России опять мимо нас пролетел, как фанера над Парижем, — уныло сказал своему псу известный оперный певец. — Скалься не скалься, брат, а ты против ее волчары, как я против Шаляпина… Глянь, сколько у него собачьих «орденов».
У манежа, в котором выставлялись немецкие овчарки, Ольга сняла с Волка «ордена» и под гул понимающих толк в собачьей стати подвела его к столу регистрации участников выставки.
— Штуку «зеленых» на того кобеля! — шепнул приятелю бородатый ханурик. — Зверюга чистых кровей, трижды чемпион…
— А я штуку на хозяйку, в натуре, — раскинул пальцы веером приятель.
— На хозяйку твоих штук не хватит, братан, — хихикнул ханурик. — Сучка элитарных кровей, породистых. Шухер идет: ее папашка за бугром круче самого Ротшильда.
— Она, падла, понтовая, а я, в натуре, пиковой лоховой масти, без базара? — тряхнул пудовой золотой цепью на бычьей шее братан и, покачиваясь, направился к Ольге, но, увидев клыки оскалившегося Волка, сразу взмок и попятился назад.
— На манеж приглашаются взрослые кобели! — объявил в мегафон судья, и Волк привычно потянул Ольгу к загону выстроившихся для показа собак.
На улице, у входа во Дворец спорта, Кулемза, увидев в подъехавшем джипе Походина, поднес к губам рацию.
— Объект номер раз сейчас нарисуется у вас, — сказал он. — Не забудьте настроить ваши уши, господа… Как меня поняли?..
Оператор за окошком киоска с собачьими принадлежностями снова перевел объектив камеры на вход, а молодая женщина с рассеянным взглядом поэтессы достала из сумочки блокнот с авторучкой и стала записывать порядок выхода собак на манеж.
Овчарки круг за кругом с полчаса ходили и бегали по манежу под придирчивым взглядом судьи-бельгийца. Время от времени он показывал пальцем на какую-либо собаку и менял ее место в загоне. И вот уже впереди всего загона оказался Волк. Он упругим манежным шагом, под аплодисменты ценителей, прошел еще несколько кругов, играючи взял барьер, прошел по ровной линии и остановился по знаку судьи у ноги хозяйки.
Волк смиренно позволил судье проверить у себя прикус зубов и гениталии. Но, увидев у края манежа Походина, вздыбил на загривке шерсть. Походин приветствовал Ольгу чопорным поклоном. Стараясь держаться с другой стороны от Волка, он подхватил Ольгу под локоток и отвел в сторону от манежа.