- Слушай, ты же наверняка сказала своим спонсорам, что записи Николая Николаевича уже у тебя… А если ты их не найдешь? А если их вообще уже нет?
- Для нас с тобой лучше, чтобы они были и я их нашла. Потому что люди подписались под большие деньги, - уже совершенно серьезно сказала Гланька.
- А может, Виктория Алексеевна в курсе? - предположил Ледников, отметивший это «для нас с тобой». И не заметил, как запрягли.
- Бабуля? - скривилась Гланька. - Это вряд ли… Дед знал, что ничего серьезного ей доверить нельзя.
- А тебе, значит, можно! - не удержался от сарказма Ледников. - Тебе он доверился!
- Мне - да, - спокойно сказала Гланька. Прошибить ее чем-либо было невозможно. - И дед это знал. И вообще, я была его любимицей, если хочешь знать.
- А любимица знает, что ее бабушка уверена, будто дедушка упал в яму не сам? Что ему тогда помогли?
- Ага, бабуля и за тебя принялась! - засмеялась Гланька. - Смотри, Ледников, бабулино безумие штука заразная. Я вот сейчас гуляла, так мне тоже все время казалось, что за мной следят. Хорошо если просто насильники, а если мстители?
- И кто тебе может мстить? За что?
- Да не мне конкретно! Значит, бабуля не успела посвятить тебя в свои прозрения… В общем, по ее версии, которая ей то ли приснилась, то ли открылась ни с того ни с сего, на деда наехали какие-то осужденные им злодеи. Решили отомстить за суровый приговор, который он им когда-то вынес. Боюсь, она сериалов по телевизору насмотрелась. Хотя…
- Что хотя? Думаешь, что она все-таки что-то действительно видела? Реальных людей?
- А кто тут у нас консультант по следственным вопросам? Вот пусть он и думает!
Гланька подмигнула Ледникову и, не торопясь, неестественной походкой манекенщицы стала спускаться вниз.
Едва она исчезла, в кабинет ворвался Артем. Он оглядел царивший здесь разгром и присвистнул:
- Ну, и попробуй здесь что-нибудь найти! Вот черт!
- А что ты ищешь? - поинтересовался Ледников.
- Да кое-какие документы, оставшиеся от отца, - пробормотал Артем, явно не желая посвящать Ледникова в курс своих дел.
Он нервно перетряхивал бумаги и папки, а Ледников, глядя на него, совершенно отчетливо понял, что он ищет. Записи о деле Ампилогова. Но ему-то они зачем? Что-то вокруг этих записей какое-то непонятное напряжение нагнетается… Ведь и Андрей, когда они возились с мебелью, сказал, что его уже несколько дней достают непонятные люди и просят продать архивы Николая Николаевича, которые им вдруг позарез понадобились. Причем достают с маниакальной настойчивостью, переходя чуть ли не на угрозы. И сам собой возникает вопрос: архивы вообще или тетрадь с записями об убийстве Ампилогова конкретно?
- Может, помочь? - спросил Ледников.
Артем только рукой махнул - не мешай.
Виктория Алексеевна и Андрей накрывали на стол. Это было то привычное занятие, которое с особой ясностью вспоминаешь всякий раз, когда вдруг понимаешь, что по какой-то причине - будь то болезнь, несчастье или удар судьбы - жизнь переменилась и уже никогда не будет такой, как прежде. И уже никогда не повторится вот это - самое обычное и привычное. Просто - такого уже не будет. Никогда. И эта вроде бы мелкая и смешная утрата почему-то символизирует собой всю необратимость и безжалостность происшедшего.
Тут как раз и вошла Лена. Она была ровесницей Артема и единственной дочерью в семье старожилов дачного поселка Гараниных. Они с Артемом вместе росли, и всем было известно, что они влюблены друг в друга, что все идет к неминуемой свадьбе, но потом все как-то распалось, растворилось, исчезло, и Лена вышла замуж за какого-то, как говорили, отпрыска очень богатого банкира. Так что в последние годы она на даче практически не бывала. Во всяком случае, Виктория Алексеевна не видела ее уже несколько лет.
Лена всегда была очень привлекательна и уверена в себе, но в ее манере говорить, держать себя, как показалось Виктории Алексеевне во время последней встречи, проглядывало какое-то разочарование. Сама же она после истории с Артемом всегда испытывала в присутствии Лены некоторую неловкость. Хотя она-то в чем была виновата перед ней?
- Здравствуйте, Виктория Алексеевна, - негромко сказала Лена, почему-то остановившись в дверях, словно не решаясь войти.
- Боже мой, Леночка! Сколько лет! Здравствуйте, дорогая… - Виктория Алексеевна опять почувствовала себя в чем-то виноватой перед ней. - Вы такая красавица!
Лена, наконец, решилась войти в комнату, Виктория Алексеевна обняла ее и поцеловала. На глазах у нее были слезы. Лена была из той прежней жизни, в которой у нее были свой дом и семья.
Андрей, воспользовавшись суматохой, быстро налил себе рюмку и выпил. Потом он мягко отстранил мать от Лены и тоже полез целоваться. Ему вдруг захотелось подурачиться, поприкалываться, чего уже давно с ним не случалось.
- Маман, дай-кось и я поприветствую прелестную соседку, приложусь маненько от всей души…
Лена и не думала сопротивляться.
- Мать, какая женщина, а? - принялся за спектакль Андрей. - Слушай, Ленка, да на тебя жутко смотреть! Опасно! Сразу мысли в голове - нехорошие. Сколько утрат! Мимо сколького прошел я мимо, не понимая, не замечая…
- Отпусти девушку! - нарочито строго сказала Виктория Алексеевна.
На самом деле она страшно любила сына вот таким, веселым и бесшабашным, потому что в Андрее было несомненное актерское дарование, и даже дурацкие и незамысловатые шуточки в его исполнении выглядели чрезвычайно привлекательно. И сейчас она была готова подыграть ему, понимая, что сын пытается хоть на минуту сбросить напряжение и страхи, владевшие им последнее время.
- У тебя жена и двое детей! - наставительно напомнила Виктория Алексеевна.
- Ну и что! - отмахнулся Андрей. - Ты еще маму вспомни! Эх, Ленка, куда ж я раньше смотрел? Ты бы хоть знак какой подала, намекнула, какой из тебя персик, понимаешь, получится! Надо с горя еще рюмочку махнуть!
Все это время Лена только мило и устало улыбалась. Когда Андрей выпустил ее из своих объятий, она скромно присела к столу.
- Приехала на пару дней, думала, никого в такую погоду тут не будет… Вдруг слышу, у вас шум, голоса! Так обрадовалась - все, как прежде!
- Не все, Леночка. Мы ведь уезжаем…
- Куда?
- А никуда! Просто освобождаем незаконно занимаемую площадь. Ну, а как вы живете?
- Мать, как она может жить? - встрял Андрей, успевший уже махнуть очередную рюмку. - Волшебной и рассеянной жизнью богатой дамы, далекой от пошлых мелочей. Только так должна жить такая женщина, или я отрицаю разумное устройство этой жизни!