– К дождю, дорогой. А может, к большому восхождению.
– Пошли вы!.. С Магомедами, горами и дождями!.. Обожжетесь, крутые ребята!.. – вновь начал нервничать капитан.
– Не знаю, обожжемся ли, а говна, чую, нанюхаемся!.. – усмехнулся Бурлак.
– Прекратить разговоры! – прикрикнул на них Сарматов, которому уже порядком надоел этот треп. Он повернулся к Савелову: – А с вами, капитан, мы продолжим разговор в более комфортных условиях.
* * *
Утренние рассветные сумерки вползают в ущелье. Река вновь окутывается молочным туманом. Камни и деревья по ее берегам приобретают странные, размытые очертания. Кажется, что у реки столпились сказочные великаны, страшные чудовища, фантастические животные. Местами туман встает сплошной стеной, и тогда Сарматову, чтобы оценить обстановку, приходится взбираться на камни, возвышающиеся над ним. Вынырнув в очередной раз, он поднес к глазам бинокль. Кругом виднелись только крутые галечные осыпи, валуны, кустарники и отвесные скалы на противоположной стороне ущелья. Все было тихо и мирно, но что-то заставляло его быть внимательным. Он уловил какое-то движение за кустами и насторожился. Наконец из кустов грациозными, легкими прыжками выскочил круторогий горный баран – архар – и застыл на скалистом утесе. Почувствовав присутствие людей, он ударил о камень копытом и, нехотя развернувшись, поскакал в черный провал расщелины.
Сарматов передал бинокль вышедшему из-под туманного полога Алану.
– Вон там, у ствола сухого дерева, почти на вершине, не пещера ли? – спросил майор.
– Да вроде бы. Но нужно проверить.
– Давай с Бурлаком. Только без шума…
– Есть! – мгновенно откликнулся Алан.
Проводив взглядом растаявших в тумане Алана и Бурлака, Сарматов скомандовал:
– Привал, мужики!
Харченко и Шальнов опустили носилки с американцем возле самой воды. Сарматов потрогал его за здоровую руку и спросил:
– Пей, полковник. Прошу тебя, пей, а?
Тот лишь пристально посмотрел на него мутным взглядом. Выглядел американец еще хуже прежнего. Глаза его ввалились, исхудавшее лицо почернело, губы потрескались и спеклись.
– Ну что же ты?.. – спросил Сарматов, и в голосе его уже не было прежней злости.
Еле шевеля распухшими губами, американец вытолкнул из себя:
– В уставе американской армии сказано… если нельзя выполнить приказ, офицер обязан… обязан принять все доступные меры для спасения своей жизни и жизней подчиненных.
– Сдаться «духам»? – резко оборвал его Сарматов.
– Такие, как… ты, не сдаются, – спокойно ответил американец.
– Тогда что же?
– На войне жестокость – способ… способ спасения, майор.
– Ах, вот ты о чем!..
– Я все равно обречен. И это понятно не только мне, но и тебе. Я смирился… с неизбежным.
– Ну-у, еще не вечер, полковник! – твердо сказал Сарматов.
– Я не доживу… не доживу и до вечера, – напрягая все силы, шептал американский полковник. – Лучше реши все сейчас… Иначе вам… вам не выбраться из этих… этих проклятых гор.
– Тебя вдруг стала заботить наша судьба? – удивился Сарматов.
– Да!
– Почему?
– Это… это не имеет значения.
Сарматов внимательно посмотрел на американца:
– Мы действительно раньше не встречались, полковник?
– Теперь… это уже неважно, – захрипел тот и закрыл глаза.
* * *
Алан и Бурлак преодолели крутизну склона и взобрались на одну из террас. Там среди камней вилась еле заметная тропинка, уходящая в распадок между отвесными скалами. Пройдя по ней, бойцы вышли на примыкающую к отвесной скале ровную площадку, с трех сторон окруженную пропастью.
– Сармат был прав, здесь пещера! – сказал Алан, показывая на проем в скале.
Держа автомат наготове, Бурлак заглянул в ее черное чрево и тут же отшатнулся.
– Там кто-то есть! – шепнул он срывающимся голосом.
Из пещеры донеслись громкие беспорядочные стуки и непонятное фырканье. Даже от входа было видно, как в глубине пещеры перемещались две горящие точки.
– Может, не врали «духи»? – воскликнул Бурлак. – Может, шайтан, а?
– Снежный человек, слушай! – прохрипел, хватая его за руку, Алан.
– Уффф! – выдохнул Бурлак. – Блин, его нам только и не хватало! А может, опять сова? А?
– Да нет, Ваня, это снежный человек!.. Клянусь мамой – он!.. Я слышал, они здесь водятся!
– Е-мое!.. Что делать-то с ним? – на полном серьезе вопросил Бурлак.
– Ваня, я считаю, надо его живым брать! – давясь от смеха, но делая непроницаемое лицо, ответил Алан.
– Зачем? – вконец озадачился Бурлак.
– Для науки! – шепотом объяснил Алан. – Они же редкий исчезающий вид! Кто знает, может, этот вот вообще последний!
– Я в книжке читал – они трехметровые! Как мы его брать-то будем, такого громадного? – спросил Бурлак, не отводя взгляда от входа в пещеру. – Гляди, гляди, как глазищами лупает!..
– Ничего, прорвемся, Ваня! Сейчас я его, голубчика, обездвижу, а там уж мы с тобой вдвоем как-нибудь управимся! – крикнул Алан и бросился в пещеру.
Но едва он сделал несколько шагов, как что-то огромное и лохматое сбило его с ног. Бурлак бросился на помощь, но страшный удар выбросил его из пещеры. Однако Алану все же удалось вцепиться в лохматый бок неведомого существа и даже закинуть на него ногу. Матерый архар выскочил на площадку и, делая громадные прыжки, пытался сбросить с себя непрошеного наездника.
– Ваня, Ваня, кто это? – крикнул Алан истошным голосом. У него перед глазами была лишь шерсть животного, через которую он никак не мог разглядеть, кого же он все-таки оседлал.
– Блин, да это ж козел! Козел, слышишь, Алан! Мать твою! – очухался Бурлак.
– Кто козел?.. – заорал Алан, еще сильнее вцепляясь в шкуру животного.
– Он – козел! – крикнул в ответ Бурлак.
– Какой, слушай, козел?..
– Рогатый, блин!
– Ваня, клянусь мамой, его живым брать не надо!
– Так бы и сказал! – определился наконец Бурлак и в прыжке всадил десантный нож между лопатками архара. Тот запрокинулся набок, подмяв под себя Алана. На лицо Алана хлынула кровь.
– Ваня, сними его, а! – захлебываясь, крикнул тот.
Бурлак после нескольких безуспешных попыток исхитрился схватить архара за дергающиеся в конвульсиях ноги и оттащить в сторону.
– Блин, центнера два в нем! – прохрипел он.
Отдышавшись, они посмотрели друг на друга и вдруг зашлись в неудержимом хохоте: