– Между прочим, Петрович, я вообще не ложился.

– Операм спать нельзя, вы на работе двадцать четыре часа в сутки и триста семьдесят дней в году…

Иномарка стояла именно там, где ее обнаружил анонимный заявитель. Вид брошеной машины сразу не понравился оперу.

Артемьев сел в «мерседес», осмотрел «бардачок», заглянул под сиденья.

– Надо хозяина вызванивать. – Петрович облокотился на открытую дверь.

– Думаешь, ты один такой умный? Звонили,не отвечает никто.

– Он здесь прописан?

– Если бы! Черт те знает где, я такой улицы и не слыхал никогда. Смотри, проводка целая!

– Может, хозяин где-то здесь?

– Валяется в кустах с пробитой головой? Переплюнь!

– Как у него багажник открывается? Петрович любил прихватить то, что плохо лежит. Артемьева мелкое рвачество раздражало, но он помалкивал, предпочитая не ссориться с коллегами.

– Руками он открывается.

– Чего ты так? Мне насос нужен, а у него наверняка есть фирменный. Я ж не себе – для работы. И канистра не помешает… Ё-моё, да тут вся скважина забита!

Петрович посмотрел по сторонам, убедился в отсутствии свидетелей и изготовился взломать крышку. Артемьев не препятствовал, но и не помогал, встал рядом, сунув руки в карманы. – Интересно, что там? – Петрович взялся за монтировку.

– Труп.

– Говорю, переплюнь…

Ничего сногсшибательного Артемьев увидеть не ожидал и поэтому, когда багажник открылся, едва не подпрыгнул. Петрович выронил монтажку и как стоял на полусогнутых, так и отбежал от машины.

Только в западных фильмах полицейские разных подразделений бьются за то, чтобы оставить дело себе. Местный шериф кричит: «Мое!» и ставит палки в колеса «убойному» отделу, полиция штата тянет одеяло на себя, вписываются агенты ФБР – обязательно черный и белый, либо мужчина и женщина, – но все решает герой-одиночка. В жизни не так. Лишней работы не любят на всех континентах, и если есть хоть какая-то возможность переложить расследование на чужие плечи, то всегда перекладывают. Конечно, это плохо, но в полицейской работе вообще много плохого, в любой стране и местности, кроме павильонов Голливуда.

Артемьев смотрел на труп и тихо матерился. Потирать руки и радостно приговаривать: «Трудненькое будет дельце!» совсем не хотелось. Хотелось вернуться в отдел, доложить, что заявка не подтвердилась, и завалиться спать на диван.

Документов в единственном кармане трикотажного спортивного костюма не оказалось, следов насильственной смерти при беглом осмотре также не обнаружилось. Но ведь не сам же он в багажник забрался! Вадик представил, как вызывает прокурорского следака и экспертов, часа два ждет их прибытия, помогает в проведении осмотра, ищет свидетелей, через весь город несется на обыск к владельцу машины… Артемьев не был ии шерифом, ни агентом ФБР, так что такая перспектива его не вдохновила.

«Ну почему всегда в мое дежурство? Все, завтра же пишу рапорт на увольнение!»

Притихший Петрович кашлянул и спросил:

– Что решаем?

Ему тоже не хотелось заморачиваться. Конечно, его дело маленькое – туда сгоняй, это привези, но за четверть века службы изрядно поднадоевшее.

Вадик сел за руль «мерседеса». Однажды довелось общаться с профессиональным угонщиком, и он посвятил опера в некоторые секреты своего мастерства. Что-то осталось в памяти. Артемьев поковырялся в проводке, и через несколько минут трехлитровый движок ожил.

– Все понял? Приведи багажник в порядок и дуй за мной.

Будущий адвокат не стал мудрить, избрал кратчайший путь к соседнему району. Шедший сзади «уазик» служил надежным прикрытием на случай встречи с ГИБДД. Выбравшись на шоссе, Артемьев повернул налево, и скоро в боковом окне промелькнул темным силуэтом дом Севы Брошкина. Сразу за ним начиналась грунтовая дорога, петлявшая вокруг озер, Вадик проехал по ней метров двести и остановился. Уходя, протер все поверхности, которых касался руками, вытряхнул пепельницу, двери запер. Совесть его не мучила. Очень хотелось спать.

Повторно «мерседес» нашли после полудня. Парень гулял со своей невестой, увидел машину, не поленился дойти до таксофона и встретить наряд из местного отделения.

– Ну и что тут такого? Мало ли куда можно заехать по пьяни! – Участковый подергал дверные ручки.

– Там провода висят. И багажник взломан.

– Сейчас так модно…– Майор сильными пальцами зацепил крышку, одним рывком открыл и – мрачно уставился на труп. – Спасибо тебе, дружище!

– Свежий, – определил парень.

– Да? Может, попробуешь искусственное дыхание сделать?

Девчонка, из любопытства подскочившая к машине, ойкнула и зажала рот ладонью.

Участковый достал рацию и стал вызывать отделение. Ответили быстро, связь была устойчивой – недавно вместо допотопных «Виол» и «Радия» милиции общественной безопасности [17] , как наиболее грозной силе в борьбе с преступным беспределом, вручили новенькие «Кенву ы» и «Моторолы», украшенные наклейкой:

«Служба УЙМ – под контролем губернатора».

Кроме раций выдали пейджеры, в перспективе собирались расщедриться и на сотовые телефоны, но уже не для всех, а только для руководства и старших участковых, к которым, несомненно, относился и прибывший на заявку майор.

– На приеме «Ольгино», – ответил дежурный по отделу. – Что там у тебя?

– «Мерседес», госзнак В 076 УХ, в багажнике труп.

– Кто в багажнике? – после паузы спросил дежурный.

– Конь в пальто! Ты что, в уши долбишься?

Заказывай группу.

– Труп криминальный?

– Я что, знаю? Мое дело прокукарекать, а там пусть опер приезжает и смотрит, ему за это платят… – Закончив передачу, майор повернулся к стоявшей в обнимку парочке. – Далеко не уходите, вас еще допросить надо. Заодно и понятыми побудете.

– Чего нас допрашивать? – Девчонка передернула плечами. – Мы ж ничего не видели. Разберемся.

2

Дежурный территориального отдела связался с коллегой из РУВД.

– Мне надо в город докладывать, – оживился тот. – Документы есть? Какие приметы? Кто выезжал на место?