— Какого? — насторожился Маир.
— Речь идет не об обычной сделке. Проигравшие никогда не согласятся уступить победителю. А разборки в таком деле редко кончаются малой кровью.
— Так важны эти бумаги? — изумился Маир.
— Как видишь. Поэтому твой совет играть на повышение акций несколько опрометчив. Мы можем попасть в очень неприятную переделку. Если обе разведки решат, что церемониться больше не стоит, они вышлют в Ниццу своих «ликвидаторов».
— Кого? — не понял Маир.
— Своих палачей. Которые без лишнего шума уберут нас троих, — пояснил Дронго.
— А почему троих? — удивился Маир. — При чем тут я? Меня не касаются ваши разборки.
— Они касаются всех нас, — возразил Дронго, — теперь и ты с нами в одной упряжке. Я же тебе говорил, что ходить рядом со мной опасно.
— Зато как прибыльно, — засмеялся Маир, — полно красивых женщин, и можно заработать целую кучу денег. Это совсем неплохо.
— Мне нравится твое постоянство, — заметил Дронго. — Тем не менее я бы очень обрадовался, если бы ты сейчас находился за тысячу километров отсюда. Это и в твоих, и в моих личных интересах.
— Ты советуешь мне уехать? — удивился Маир.
— И как можно быстрее, — очень серьезно сказал Дронго. — Начинается непростая игра, и в такой ситуации с потерями не очень считаются.
— Именно поэтому я останусь с тобой как твой друг, — заявил Маир, — в конце концов, я не могу оставить тебя здесь одного.
— По-моему, он ненормальный, — вымолвил Потапчук, глядя на Маира. — Тебе говорят: уезжай — значит, уезжай. А то ведь навсегда можешь в этой земле остаться.
— А ты меня не пугай, — разозлился Маир, — это мой друг, и я не желаю покидать его.
— Он идиот, — махнул рукой Потапчук, — по-моему, нам лучше от него избавиться.
— У нас свои понятия о дружбе, — возразил Дронго. — Идемте в отель и обсудим возможные варианты наших действий.
Они вернулись в отель, получили ключи и решили еще раз обговорить ситуацию. Маир, понимая, что его присутствие уже не может помешать, пожелал обоим спокойной ночи.
— Поздравляю тебя с двойным выигрышем, — сказал он на прощание.
— Почему с двойным? — не понял Дронго.
— Карты и женщины. Лучшей комбинации в мире просто не существует, — подмигнул Маир на прощание и вошел в лифт.
Дронго и Потапчук прошли в большой парадный зал и устроились за одним из столиков. С огромных картин, висевших по разные стороны от входа, на них смотрели император Наполеон III и его супруга. Сидя здесь в прохладной тишине аристократического зала и слушая тихую фортепьянную музыку, они беседовали.
— Каким вы его нашли? — спросил Дронго.
— Такой же, — вздохнул Потапчук, — клыки на месте.
— Ясно. Тогда давайте решать, что нам предпринять.
— Он просто так ничего не говорит. Раз сказал о других — значит, что-то задумал. Вы же знаете его кличку. Иезуит был лучшим стратегом в подобных вопросах. Он умел просчитывать варианты. Это его конек.
— Уже понял, — кивнул Дронго. — И что, вы думаете, могло случиться?
— Понятия не имею. Но он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Какой-то нервный, дергающийся. Я его таким не знал. Мне даже показалось, что он немного не в себе. Говорил каким-то глухим, отрешенным голосом. И с непонятной ненавистью смотрел на всех окружающих.
— Можно подумать, раньше он смотрел на людей с любовью, — заметил Дронго.
— Нет. Он никогда не был ангелом. Но он не умел ненавидеть. Я помню, как он убивал одного из водителей, которые везли нас с документами в Белоруссию. Он оставался абсолютно спокоен. Понимаете, он убивал без ненависти в глазах. А сейчас у него в глазах ожесточение и ненависть. Это меня пугает. Нет, полковник очень изменился. Может, ему пришлось нелегко и он просто хочет отомстить? Или он нуждался все эти годы?
— И поэтому стал завсегдатаем казино? — возразил Дронго. — Я видел, как он вошел в казино. Он посещал его уже не раз. Это абсолютно точно.
— Тогда я ничего не понимаю. Почему он дал мне адреса других представителей? Хочет, чтобы мы начали сводить с ними счеты?
— Нет. Он достаточно умен и понимает, что мы не станем так глупо подставляться. У него какой-то другой план, и нам нужно его разгадать. Судя по всему, Савельев продумывает какую-то многоходовую комбинацию с нашим участием.
Мне совсем не улыбается стать пешкой в его игре.
— И что вы собираетесь делать?
— Вы никогда не обращали внимания на игру в рулетку? — вместо ответа вдруг спросил Дронго.
— При чем тут рулетка? — не понял Потапчук, решив, что Дронго хочет рассказать о своем выигрыше.
— Когда ставят на черное-красное, то логичным кажется выпавший один из вариантов цвета. И игроку кажется, что у него равные шансы с крупье. Но он забывает о «зеро». В случае, если выпадает ноль, то и тогда выигрыш остается за казино. Сейчас Савельев убежден, что он запустил свою рулетку и мы должны выбирать — либо красное, либо черное. Но вот «зеро» он в расчет явно не принимает. Тот исключительный вариант, который выпадает в качестве единственного шанса. Мы должны предпринять нечто неординарное, поломать игру полковника. Если он сдает карты, то заранее знает, кому и сколько нужно дать. А нам предстоит сбить его с толку. Увеличить число участников игры, и тогда он не сможет просчитывать варианты, пытаясь нас обмануть.
— И какой вариант вы предлагаете?
— Введем в игру еще одного участника. Самое заинтересованное лицо, которое официально может потребовать выдачи ему документов.
Потапчук недоуменно посмотрел на Дронго.
— Представителей Литвы, — пояснил тот. — Формально эти документы вывезены из их страны и подлежат ввозу обратно.
— Где вы их возьмете? — нахмурился Потапчук.
— Просто позвоню в Вильнюс, — пояснил Дронго. — Мне нужно выяснить, почему Савельев затеял свой аукцион с продажей документов сразу разным странам.
— И вы думаете, представители Литвы сумеют справиться с сотрудниками английской и российской разведок? Вы оторвались от жизни, Дронго. Так не бывает. У них не хватит денег, чтобы просто приехать сюда, в Ниццу, а не то чтобы побороться с представителями России и Англии. Это из области фантастики.
Вы и вправду считаете, что представитель литовской разведки сумеет что-нибудь сделать?
— Конечно, нет. Но он внесет в игру разброд, очень выгодный нам. А мы тем временем выясним, что к чему.