На следующий день они долго ждали, пока подъедут две заранее заказанные автомашины. Обоим водителям посулили солидное вознаграждение за провоз четверых пассажиров и их багажа из Вильнюса до Минска. Розыском водителей-леваков, обычно дежуривших в аэропортах и на вокзалах, занимался Семенов. Остальные паковали документы, поместившиеся в два больших чемодана и несколько сумок, привезенных сюда специально для конспирации.
Они договорились с водителями и на следующее утро выехали из города ровно в шесть, когда на дорогах еще не было интенсивного движения. В первом автомобиле отправились Савельев и Семенов. Во втором — Лозинский и Потапчук.
Чтобы избежать возможных осложнений и проверок, — они отправились не по привычному для таких путешествий маршруту на восток: на Ошмяны — Сморгонь — Молодечно — Минск, а выбрали южное направление, параллельно ветке железнодорожного полотна, в сторону Друскининкая, чтобы затем резко свернуть на заповедник Чяпкялай и позднее выскочить на трассу Гродно — Минск. Проехав около ста километров, решили сделать остановку.
Во время обеда Потапчук обратил внимание, что их водитель чем-то похож на Савельева — тоже невысокого роста, сух, подтянут. Разница была лишь в том, что от Савельева исходила внутренняя сила и в его глазах всегда горел неугасимый огонь самопознания, тогда как в пустых глазах водителя-левака ничего не светилось, а от самой его фигуры исходило глубокое безразличие ко всему происходящему вокруг. Второй водитель, грузный, полный мужчина, лет сорока пяти, говорил по-русски с сильным прибалтийским акцентом. Он молча ел, ни с кем не общаясь.
— Через полтора часа подъедем к границе, — напомнил Савельев, когда они закончили обедать. — Постарайтесь не высовываться, может, сумеем проскочить. На всякий случай приготовьтесь ко всяким сюрпризам.
Все четверо были вооружены пистолетами, а в чемоданчике Семенова даже лежал «АКМ», специально приспособленный для штурмовых групп. Оружие выдали в Москве на случай разного рода неожиданностей и для охраны документов. После того как Литва провозгласила независимость, на ее границах стали появляться добровольцы, вызвавшиеся охранять территорию республики.
К границе они подъехали в пятом часу вечера. Здесь было довольно глухое место, не слишком оживленная трасса. Но уже при подъезде они заметили на дороге небольшое строение пограничной литовской стражи.
— Черт бы их побрал! — выругался Савельев и, повернувшись, посмотрел на Семенова. Тот подвинул чемоданчик к себе.
У шлагбаума стояли двое молодых парней. Один из них лениво поднял руку.
Машина мягко затормозила.
— Пограничный контроль, — сказал второй, подходя к машине, — предъявите документы.
— Ребята, у нас важное дело, может, вы нас побыстрее пропустите? — спросил Савельев, показывая свой паспорт.
— Выходите из машины, мы должны проверить ваш багаж, — предложил первый из парней.
Савельев покачал головой. Ему не хотелось прорываться с боем.
Необязательно поднимать слишком большой шум, лучше бы договориться. Но в это время из сторожки вышел еще один доброволец, постарше. Юридически, по законам Советского Союза, они не имели никакого права останавливать машины и проверять документы, но граждане Литвы жили уже по акту о независимости, подчеркивая свой суверенитет. А добровольцы чувствовали себя почти бойцами на передовом фронте.
— Что у вас происходит? — спросил он по-литовски.
— Здесь четверо пассажиров и две машины. Мы хотим их досмотреть, — пояснил первый.
— Правильно, — сказал старший, подходя к машине. — Выходите, мы осмотрим машину и ваш багаж, — сказал он уже по-русски, но с сильным акцентом.
— Может, мы поговорим? — предложил Савельев, выходя из автомобиля.
— Нам не о чем говорить. Мы проверим документы и отпустим вас, — строго сказал старший. — Откройте их багажники, — приказал он своим.
Двое его подчиненных шагнули к багажнику автомобиля. Водитель, недовольно ворча, вылез наружу. Савельев оглянулся на Потапчука и кивнул ему. Тот хорошо знал, что означает этот жест. Он вышел из машины и направился к первому автомобилю. Савельев показал Лозинскому на водителя, сидевшего во второй машине.
— Чемодан не открывается? — спросил первый из парней.
Савельев посмотрел на него с сожалением и достал кармана ключи. Открыл.
Парень наклонился к чемодану, потом поднял голову.
— Здесь какие-то бумаги.
— А вещей нет? — спросил старший.
— Кажется, нет. Только бумаги.
— Тогда пусть они принесут чемодан к нам в здание. Мы проверим, что это за бумаги.
Семенов взглянул на Савельева. Он по-прежнему не выпускал из рук личный чемоданчик с автоматом.
— Может, не нужно проверять? Там наша деловая переписка, — улыбнулся Савельев.
— Нет, — упрямо сказал старший, — мы обязаны проверять всех, кто отсюда уезжает.
Савельев кивнул Семенову.
— Пусть несут чемодан и проверяют, — зло сказал он, — а вы с Виктором тоже идите за ними.
— Ты хочешь, чтобы они прочитали наши документы? — спросил по-английски Семенов, чтобы его не поняли сотрудники пограничной стражи.
— Это будет последнее, что они прочтут в своей жизни, — так же по-английски ответил Савельев. — Надеюсь, они ничего не поймут.
— А если поймут?
И в этот момент старший по заставе вдруг спросил:
— Вы иностранцы? Почему вы говорите на английском?
— Нет, мы не иностранцы, — быстро ответил Савельев, — просто мы представители зарубежной фирмы, а это их документы.
Ничего другого ему просто не пришло в голову.
— Тем более необходимо досмотреть все документы, — строго сказал старший, делая знак рукой.
Потапчук взял чемодан с одной стороны, а молодой проверяющий — с другой.
Он был совсем молод, лет двадцати пяти. Они вошли в здание, куда следом пошли руководитель этого своеобразного пограничного поста и Семенов, не расстающийся со своим чемоданчиком.
Еще один проверяющий остался рядом с водителем и Савельевым. Последний спокойно ждал выстрелов, уже приняв окончательное решение.
Войдя в большую комнату, проверяющие положили чемодан на стол и начали вынимать из него бумаги. Старший просматривал их, листая папки. Потапчук отошел чуть в сторону, Семенов поднял свой чемоданчик.
— Потом проверим вторую машину, — сказал пограничник, оставшийся рядом с Савельевым.