— …Выходим — а там такая комната, небольшая, но глубокая…

— …А наверху окошко, и стены вырыты под углом, не залезть… а там небо видно наверху и листья…

— …Ну, говорю, Наташка, становись на плечи…

— …Ну вот чуть-чуть, вот на столечко только не достала…

— …Тогда я говорю: будем голосовые сигналы подавать…

— …И мы стали кричать — сидим и орём, как резаные: спасите, помогите… и тут этот дяденька, из их второго подъезда…

— …Я опять Наташу на плечи взял, а Сергей Сергеевич её вытащил за руку…

— …А потом ремень связал с рубашкой, сам внутрь залез до пояса, я ему на ноги для равновесия села и за дерево держусь…

— …Я ухватился за ремень, а он как потянет, так и не скажешь, что силач…

— …Я ему говорю: то-то вот вы физкультурой всё время занимаетесь, я в трубу видела…

— …А он смеётся: ерунда, говорит, на моём месте так бы поступил любой…

— …Нет, он по-другому сказал; ну и вывел нас и на трамвай посадил, а сам пошёл, хотя уже дождь начался…

— …Мы далеко, оказывается, под землёй дошли, почти до самой Борискиной горки…

Дымится в чашках какао. Гордые пережитым приключением и уже не дрожащие, замолкают Наташа и Юра. «Как сообщить им, что обнаружился другой подозреваемый?» — вот о чём думают Таня и Стасик. Хотя если верны подсчёты, то шпионов на пятнадцатый дом вполне может быть и двое. Даже наверняка их двое.

«Так и скажу», — думают одновременно Стасик и Таня.

«Но скажу завтра, когда всё обдумаю», — думает дальше Стасик.

«Но скажу завтра: поглядим ещё, что мне приснится», — думает дальше Таня.

Пока же Таня Петрушкина, секретарь, сопровождаемая пристальным взглядом кота Роберта, выводит в тетрадке итоги сегодняшнего дня, 26 августа:

Подозрительный: лилипут из 56-й кв. (по списку жильцов — «Гузь Н. М.»)

Расследовали: Красицкий, Семёнова, Петрушкина.

Факты: ходит с непонятным предметом в Бабаевы пещеры, не заблудился, потому что имеет карту. Тыкает в стены. Подаёт сигналы или что-то ещё задумал.

Итог расследования: до конца не разоблачён, подозрительный.

Вывод: продолжать подозревать. Пока не следить.

Поставлена последняя аккуратная фиолетовая чернильная точка. И вот уже оповцы уговариваются о завтрашней встрече для составления дальнейших планов. Сбор назначен, по требованию Тани Петрушкиной, не на раннее утро, а на половину одиннадцатого. Таня объясняет это тем, что завтра с утра ей к зубному. Лукавит Таня: к зубному ей ещё через неделю, просто хочет она сразу предъявить подозрительного соседа с сумкой Наташе и Юре.

Наташу Семёнову, отказавшуюся переночевать в гостях, одевают в короткий свитер Красицкой-мамы, папа Красицкий провожает её домой.

Так и не рассказавшие друзьям о сумасшедшем пенсионере, совсем забытом ими после бегства от грозы, ребята прощаются с Наташей у подъезда: Стасик идёт направо, к трамвайной остановке, Таня — налево, к своему подъезду. Жёлтая бабушка с третьего этажа, глядя на них, грустно кивает.

После дождя земля дышит тяжело, асфальт нервно блестит, ещё один из последних летних дней приближается к вечеру.

XXXVIII

А вот и вечер наступил — утих ветер, полыхают синим пламенем за окнами телевизоры, пахнет жареной картошкой с луком во дворе, зажглись в небе тяжёлые августовские звёзды, готовые сорваться, как яблоки в саду. Уже уснули почти все нанервничавшиеся и набегавшиеся за день главные герои этой истории.

Спал Стасик на правом берегу, в старом городе. Ему снились лягушка и кузнечики. Кузнечики и правда были — чистое золото, а лягушка кричала человеческим голосом: «Дайте, дайте мне его уши!» На кухне одинокий Пётр Макарович Приставалов пил чай вприкуску с пастилой фруктовой, жмуря глаза, блестя лысиной и фыркая шумно и страстно, как небольшой, но активный паровоз. Бабушка Стасика Тамара Львовна сидела за ширмами в комнате, раскладывала пасьянс, поглядывая иногда на карточку дедушки-Левченко, и тоже вздыхала, но тихо, деликатно, как положено работнику искусств и красавице.

Спал Юра Красицкий, беспокойно разметавшись во сне и сбросив одеяло. Ему снилось что-то увлекательное, и не слыхал он ни крика близнецов Владимира и Дарьи, ни строгого мявканья Роберта, требующего своей вечерней рыбы-мойвы.

Спала Таня Петрушкина и видела во сне именно то, что собиралась увидеть во сне. Тикал будильник «Дружба», маршировали по наволочке синие петухи, стучала шпионская машинка за стеной.

Поговорив с растениями, спала, как убитая, Наташа Семёнова.

Прошло три часа, и вот уже вечер превратился окончательно в ночь; уснули телевизоры в окнах; звёзды, так и не надумавшие падать, тоже успокоились на небе — спят голубоватая Венера и красноватый Марс; ушла от окна жёлтая бабушка с третьего этажа; спит старый тополь во дворе; спит в парке на каштане, посаженном в незапамятные времена культурным купцом Осьмироговым, получившая урок от Барсика умная ворона — и Барсик спит тоже; спит знаменитый сом; спит Лёля-третьегодница; неизвестно где в своём ящике спят уникальная лягушка и бесценные кузнечики; уснула наконец и пишущая машинка в сто седьмой квартире дома № 15 по Брынскому проспекту.

Но светится кухонное окно второй квартиры дома № 15. Да, на время забыли Стасик и Таня о пенсионере Голландском, Марате Маратовиче. Но не забыл Марат Маратович ни о Тане, ни, тем более, о Стасике. Сидя на кухне у Португальского, он всё не может успокоиться, машет руками и хватается поминутно за сердце, иногда, впрочем, ошибаясь и прикладывая руку к правой стороне груди. Максим Максимыч, как может, старается утихомирить и утешить друга, подкладывая ему в глубокую тарелку макароны по-флотски.

Обсудив сегодняшние события, пенсионеры решили не беспокоить понапрасну занятого другими важными делами участкового Галлиулина и обойтись своими силами. Рыжий похититель, конечно, завтра вернётся; в крайнем случае, его можно будет выследить через девочку из второго подъезда и других соседских детей. Они всегда вместе держатся и, возможно, все причастны к похищению ценного ящика с наживкой на сома. В конце концов, записка — улика в этом деле — кому-то адресована, а значит, преступник имел сообщников. Надо последить за ними: может быть, так удастся напасть на след бесценной лягушки. А если нет — припереть к стенке всех разом: авось, кто-нибудь да проговорится.

Приняв решение, пенсионеры одновременно восклицают:

— Вот уж они попадутся!

И тоже отправляются спать, потушив предварительно свет на кухне и в противопожарных целях плотно закрутив газовый вентиль над плитой.

XXXIX

Двадцать седьмого августа 1974 года, во вторник, первым в Штаб прибыл Стасик Левченко.