А в голове у нее билась одна и та же предательская мысль: «Так вот что такое поцелуй…»
Она и понятия не имела, что мужчина может быть столь сильным, а мужские губы — столь властными. Поразмыслив, Селеста попыталась разозлиться.
— Да как он смел? — прошептала она возмущенно, но злость, едва полыхнув, обернулась стыдом.
Нет-нет. Как она допустила такое? Почему позволила себе такую слабость, такое безволие?
И в чем его винить? Ведь он — мужчина, а мужчины, как ей постоянно твердили, всегда ведут себя подобным образом!
А вот для юной леди такое поведение недопустимо. Уступить насильнику и не закричать при этом, поддаться ему без сопротивления, без борьбы — значит проявить слабость характера, достойную осуждения и порицания!
И этот незнакомец… Кто он такой и что здесь делает?
Вопросов набралось слишком много, и все они оставались без ответа. В конце концов она вымыла руки в фарфоровом тазу на столике, поправила волосы и спустилась вниз.
Обедали Селеста и Нана в примыкавшей к кухне столовой, которая до того, как они перебрались в Садовый коттедж, служила кладовой.
Они поставили там буфет, небольшой обеденный стол орехового дерева и четыре стула с обитыми бархатом сиденьями, после чего помещение преобразилось и выглядело вполне достойно и даже элегантно.
— А нужна ли нам столовая? — спросила девушка, когда они переехали в коттедж.
— Я не допущу, чтобы вы ели в кухне, мисс Селеста, — твердо заявила Нана. — Мы, может быть, и бедные — кое-кто даже скажет, что нищие, — но пока я с вами, вы будете вести себя как леди. Этого желал бы и ваш отец.
— Я просто подумала, что так тебе было бы легче… — тихо сказала Селеста. — Меньше было бы хлопот.
— Вы — леди по рождению и воспитанию и вести себя будете, как положено леди, так что не спорьте!
Лишь усевшись за стол перед небольшим окном, выходившим в сад, который они с Наной разбили позади коттеджа, Селеста поняла — что-то случилось.
— В чем дело, Нана?
Они знали друг друга много лет, старая служанка присматривала за ней едва ли не с рождения, и Селеста с первого взгляда заметила, что Нана сильно чем-то обеспокоена. В голосе ее вдруг послышались резкие интонации, между бровями залегла глубокая складка.
— Ешьте! — сердито буркнула Нана.
Это могло означать лишь одно: дело по-настоящему серьезное.
Старая служанка полагала (и со временем в этом отношении у нее сложилась целая теория), что принимать пищу следует только в состоянии душевного покоя, нарушение которого чревато несварением желудка.
Селеста с детства помнила, как Нана никогда не бранила ее за столом и придерживала неприятные известия до тех пор, пока она не ложилась в постель.
Поданные кушанья не отличались изысканностью, но приготовлены были искусно и с душой. Дополняли их свежие овощи, собранные в огороде рано утром.
— Расскажи, Нана, — вкрадчиво попросила она, но служанка упрямо покачала головой:
— Сначала съешьте то, что вам подали, а потом уж и тревожиться будете. На это времени всегда хватит.
С этими словами она вышла из комнаты, а Селеста, улыбнувшись, придвинула поближе серебряный поднос с фарфоровой тарелкой.
В Садовый коттедж перекочевало немало подобных сокровищ, и Нана так высказалась по этому поводу: «Какой толк оставлять все крысам да мышам? Мастеру Джайлсу дела до них нет, а вам среди батюшкиных вещей приятней будет».
«Если Джайлс захочет, я всегда смогу их вернуть», — добавила в утешение себе Селеста.
Когда брат сказал, что им с Наной нужно уйти из Монастыря, поскольку у него нет денег на прислугу, Селеста естественным образом предположила, что переберется в Садовый коттедж, где долгие годы жил старик Блосс.
А вот Нана отнеслась к такому решению неодобрительно, встретив его недовольным ворчанием.
— Где ж такое видано, чтобы леди жила как работница? Уж и не представляю, что сказал бы ваш батюшка.
«Папа бы этого не допустил», — только и подумала Селеста.
Да и кто бы мог представить, что Джайлс, унаследовавший титул барона и небольшое родительское состояние, поведет себя настолько безрассудно?
И все из-за человека, известного как лорд Кроуторн.
Она хорошо помнила тот день, когда Джайлс впервые упомянул о нем.
Брат приехал в имение со своими новыми веселыми друзьями из Лондона, и прислуга сбилась с ног, стараясь оказать гостям тот прием, которого требовал молодой хозяин.
За время пребывания в столице у Джайлса появились грандиозные идеи. Ему требовалось больше слуг, поскольку из бедняги Бейтсона уже, по его выражению, «песок сыпался» и с новыми обязанностями тот никак не справлялся. Лакеи, которых Джайлс привез из Лондона, относились к местной прислуге высокомерно и с очевидным пренебрежением, ведя себя излишне вольно. К тому же, по мнению Наны, они пили слишком много эля.
Тогда, год назад, еще до приезда гостей, у Джайлса состоялся разговор с сестрой. Прежде всего она узнала, что о ее присутствии на вечеринке или даже появлении за столом не может быть и речи, поскольку ей еще не исполнилось и семнадцати.
— Ты слишком юна, — объяснил Джайлс. — Кроме того, это не простая вечеринка: на нее приглашены люди с изысканным вкусом. Его светлости именно такие и нравятся.
— Его светлости? Это твой новый друг? — спросила Селеста.
— Ну не совсем друг, — ухмыльнулся Джайлс, — хотя мне и хотелось бы так думать.
Он намного старше и очень добр ко мне.
— Добр? В чем же?
— Он все мне показал, ввел в самые лучшие клубы и, если уж на то пошло, научил играть.
— Играть?!
— Ты думаешь, я буду вести такую же жизнь, как отец? — обиженно спросил Джайлс. — Во-первых, наше имение не настолько велико, чтобы заниматься им постоянно, а во-вторых, зачем мне деревня, если я вполне могу жить в Лондоне?
— Но ведь раньше тебе нравилось в деревне! — попыталась возразить Селеста. — Ты же сам говорил, что один день на охоте лучше ста вечеринок!
— Тогда я еще не понимал, что такое настоящая вечеринка! — восторженно воскликнул Джайлс. — Видела бы ты, в каких местах я побывал с его светлостью! — Он вдруг рассмеялся. — Нет, тебе лучше не видеть. Но вот что я скажу, сестричка: в Лондон я попал зеленым юнцом, а сейчас становлюсь одним из тех, кого называют столпами моды.
— Ты поэтому такой счастливый?
— Я живу и радуюсь жизни. Жаль только, денег не хватает. Это единственная помеха. — Он помолчал, потом добавил: — Рано или поздно мне улыбнется удача, и тогда…
— Ох, Джайлс, пожалуйста, будь осторожен! — взмолилась Селеста, но брат ее уже не слушал.