Спрыгнув на землю, Лешка кинулась к собачьей будке, но она оказалась пустой.
Из соседнего дома вышла тетка в цветастой юбке и старом сером пуховике с торчащими из него перьями. Она подозрительно уставилась на ребят.
— Вы кто такие?
— Мы из Москвы, за своей собакой приехали, за догом, — вызывающе ответил Ромка. — Его у нас украли, и теперь мы намерены забрать его домой.
— Украли? — удивилась тетка. — А гуторили, шо на улице подобрали.
— Просто он один гулял, без хозяина, — пояснила Лешка.
— Так и забирайте, — согласно закивала тетка. — А то ж как его Колька привез, так с тех пор никакого спокою не стало. Воет и воет, особливо по ночам. Как он его дрыном ни полоскал, ничего не помогло.
Венечка ужаснулся.
— Ему, наверное, холодно было. Надо было его в дом взять, а не бить!
— Да кто ж такую погань в доме держать станет? Он же весь лишаями покрылся. Еще заразишься! Тьфу!
— Так где он есть-то?!
Тетка взглянула на будку:
— А шо, нету? А когда они утром на рынок ехали, он туточки сидел. Щи у меня со вчерашнего дня оставались, так я их Кольке дала, чтоб он ему вылил. Ну и жрет же! Лучше порося откармливать. Я Кольке так и сказала, как он его привез.
— А сегодня сюда никто не приезжал? — с тревогой спросила Лешка.
— Не знаю. Я потом в сельмаг отошла за маслом, а когда вернулась, на будку не глянула. Ваш пес, говорите? А чего ж на улице одного бросили?
Тетка уставилась на Лешку, но той не хотелось ничего ей объяснять. Венечка, стиснув челюсти, тоже молчал, жалея доброго и безобидного Дожика, который привык к любви и ласке и не знал, что люди бывают злыми и безжалостными. И вдруг на пожухлой траве он увидел бурые капли.
— Что это?!
Тетка посмотрела на траву и перевела взгляд на испуганного Венечку.
— Не боись, это он цепь грыз, сорваться хотел. Дык она ему не по зубам оказалась. А и впрямь непонятно, куды ж он подевался-то? Сам-то сбежать не мог. — Она нашла в заборе проход и подошла к ним. — А цепь-то отстегнута! Значит, кто-то здесь был. Могет, Васька, брательник его, приезжал?
Высказав такое предположение, тетка пошла в свой сарай и, учинив птичий переполох, вынесла оттуда курицу, держа ее за ноги головой вниз.
— Она ее сейчас резать будет, — с противной улыбкой сказал Ромка.
У Лешки закружилась голова, а Венечка прошептал:
— Пошли отсюда. Может быть, в другом доме люди получше. Спросим у них о Дожике.
Ромка с превосходством оглядел обоих и хмыкнул:
— И чего напугались? Никогда куриного мяса не пробовали? Или не знаете, откуда оно берется?
— То совсем другое, — жалобно сказал Венечка.
— Лично я больше никогда в жизни не буду есть кур! — воскликнула Лешка.
Ромка усмехнулся и подумал, что не отказался бы сейчас от курочки-гриль. Ведь когда что-то ешь, не задумываешься, откуда оно взялось. Не становиться же из-за этой тетки вегетарианцем.
— Может, хватит париться из-за того, чего нельзя изменить? — толкнул он сестру. — Слышали, что она сказала? Когда Васькины родственники уезжали, Банг здесь оставался. Цепь перегрызть он не мог. Значит, нас опередил Василий. Должно быть, его совесть замучила.
— А может, то была Арина? — с надеждой предположила Лешка. — Наплевала на все свои переговоры и сюда поехала. Могло такое быть? Сейчас я у нее спрошу.
Но Аринин телефон был отключен. Видимо, как раз сейчас она вела свои важные переговоры. Венечка чуть не заплакал:
— Ну почему нам так не везет!
— Не ной! — прикрикнул на него Ромка. — Сейчас поспрашиваем, не видел ли кто постороннюю машину, и сразу узнаем, кто сюда приезжал.
Погода испортилась, и длинная деревенская улица, как назло, будто вымерла. Ромка не сразу заметил в одном из ближайших дворов старую бабку в темном платке.
— Здравствуйте, — как можно вежливее сказал он. — Вы, случайно, не видели, кто сегодня вон в тот дом приезжал, к Николаю?
— К Кольке-то Погодину? — охотно откликнулась старушка. — Брат его приезжал, Васька. Но Кольку дома не застал и назад уехал. Я его и окликнуть не успела.
— А собака в его машине была?
— А хто ж ее знает? Я не видала.
— А ты машину видел? — спросила Лешка у невесть откуда взявшегося белоголового мальчишки.
— Какую? — спросил тот. — У нас тут тачек много.
— Чужую, постороннюю. Какая здесь утром была.
— А чужие тут две проезжали. Одна — старый-престарый «Москвич», на ней дядьки Коли брат из Москвы ездит, другая — кажется, «семерка», «Лада». Такая, как у дядьки Егора с крайнего дома, только у него она красная, а та была голубой.
— А собака? Была в какой-нибудь из этих тачек собака?
— В «Москвиче» я собаку не разглядел. И в «семерке» тоже… Во, вспомнил! Дак в ней окна непрозрачные были.
— Тонированные, что ли? — сморщив лоб, уточнил Ромка.
— Ну да. Темные.
— А номер этой «Лады» ты, случайно, не запомнил?
— А зачем мне его было запоминать? — Мальчишка крутанул головой. — Хотя нет, одну цифру я помню. Девятку. У меня девятого сентября день рождения.
— Ну, а машину кто вел? Как водитель-то выглядел?
Вопрос оказался не из легких. Мальчишка думал долго, потом махнул рукой.
— А, не знаю я. Он так быстро ехал! Я только кепку его и очки заметил. Кепка темная, а очки сверкали.
— Солнцезащитные, что ли?
Мальчишка подумал снова:
— Не-а, светлые.
— Может, это все-таки была Арина? — понадеялась Лешка и тронула мальчишку за плечо: — А не могла «Ладой» управлять женщина?
— Хто ж ее знает. Ай, нет. То мужик был. Небритый.
— А «семерка» точно к дому Погодиных подъезжала?
— А хто ж ее знает? — ответил пацан. Похоже, отметила Лешка, в этой местности нет других слов. — Хотя да, точно.
Никаких других сведений друзья от белоголового мальчишки не получили.
— Если деревенские люди никого не станут резать, то с голоду умрут. Для них что курица, что поросенок, что собака — все одно скотина, — философски заметил Ромка, когда они вышли на ведущую к автобусу длинную дорогу. — А вы нюни распустили, потому что в городе живете и жизни не знаете.
Венечка тихонько хлюпнул носом:
— Я-то думал, что мы на обратном пути уже с Дожиком будем. А теперь что делать, куда идти?
— И в самом деле? — Лешка тоже была готова заплакать.
Один Ромка был настроен решительно: