– «Очень плоская, Норфолк», – сказал Йэн напыщенным тоном.
– Это еще что такое?
– Виноват, это я прочел строку из моей любимой пьесы.
– Какое отношение она имеет к нам?
– Собственно говоря, никакого.
– Слишком хорошо все получается, что-то здесь нечисто. Дело серьезное.
– Только не для меня, Триммер.
– Вы пьяны.
– Еще нет, старина. Но должен сказать, что буду пьян прежде, чем настанет утро. Я проявил мудрую предусмотрительность, захватив с собой бутылку.
– Ладно, дайте и мне глотнуть.
– Еще рано, старина. Я забочусь исключительно о твоих интересах. Пока нельзя.
Пошатываясь, он стоял в обманчивом лунном свете. Триммер озабоченно осматривался вокруг. Слабые звуковые эффекты, сопровождавшие операцию «Пугач»: шорох волн у берега, тихий говор, доносившийся из расположения подрывной партии, тяжелое дыхание двух офицеров, возобновивших движение вверх по склону, – все это внезапно было нарушено вызывающим ужас чужеродным звуком, пронзительным и не слишком отдаленным. Оба офицера замерли на месте.
– Что за черт? Что это? – испуганно прошептал Триммер. – Похоже, собака.
– А может быть, лисица?
– Разве лисицы так лают?
– Не думаю.
– Но откуда же здесь могла оказаться собака?
– Может быть, волк?
– Постарайтесь держать свои шутки при себе.
– У тебя что, повышенная раздражительность на собак? Была у меня тетка…
– Собаки не бывают без людей.
– А-а, теперь понимаю, о чем ты думаешь. Постой, постой, я, кажется, читал где-то, что гестапо использует ищеек…
– Не нравится мне все это, – прервал его Триммер. – Что же нам делать, черт возьми?
– Командир ты, старина. На твоем месте я просто поторопился бы.
– В самом деле?
– Конечно.
– Но вы пьяны.
– Совершенно верно. Если бы я был на твоем месте, я все равно был бы пьян.
– О боже! Что же делать?
– Торопись, дружище. Все тихо. Возможно, это была галлюцинация.
– Вы так думаете?
– Давай допустим, что так и было. Пошли.
Триммер вытащил пистолет и тронулся вперед. Они взобрались на вершину поросшего травой хребта и увидели в полумиле от себя на фланге неясную массу, возвышающуюся темным пятном на фоне посеребренного лунным светом ландшафта.
– Вот она, твоя башня, – обрадовался Йэн.
– Ничего похожего на башню.
– «Лунный свет бывает жестоко обманчив, Эменда!» – процитировал Йэн, подражая голосу Ноэля Кауэрда. – Пошли, пошли.
Они медленно пошли вперед. Неожиданно снова залаяла собака, и так же неожиданно Триммер выстрелил из пистолета. Пуля попала в дерн в нескольких ярдах впереди, но звук выстрела был потрясающим. Оба офицера упали ничком.
– Зачем же, черт возьми, ты выстрелил? – спросил Йэн.
– А вы думаете, что это сознательно?
В здании впереди них зажегся свет. Йэн и Триммер продолжали лежать. Свет вспыхнул и в нижнем этаже. Открылась дверь, и в ней появилась приземистая женская фигура, ясно различимая, с лампой в руке и дробовиком под мышкой. Собака продолжала неистово лаять, гремя цепью.
– О боже, она собирается стрелять, – прошептал Триммер. – Я смываюсь.
Он вскочил и стремглав бросился бежать. Йэн следовал за ним по пятам.
На их пути оказалась проволочная изгородь, они перемахнули через нее и скатились вниз по крутому склону.
– Sales Boches! [62] – крикнула женщина и выпалила из обоих стволов в их направлении. Триммер свалился на землю.
– Что случилось? – спросил Йэн, подбежав к тому месту, где, издавая стоны, лежал Триммер. – Не могла же она попасть в тебя!
– Я споткнулся обо что-то.
Йэн стоял, тяжело дыша. Собака, по-видимому, не преследовала их. Он осмотрелся вокруг.
– Я могу сказать тебе, обо что ты споткнулся. О линию железной дороги.
– Железнодорожная линия? – удивился Триммер, приподнявшись. – Что за чертовщина? Действительно линия.
– Сказать тебе еще кое-что? На острове, на котором мы должны находиться, нет никаких железных дорог.
– О боже, – пробормотал Триммер, – где же мы находимся?
– Мне думается, мы на материке, во Франции. Где-нибудь в районе Шербура, по-моему.
– У вас еще цела та бутылка?
– Конечно.
– Дайте мне ее.
– Спокойно, старина. Один из нас должен быть трезвым, а я таковым быть не собираюсь.
– Я думаю, у меня что-то сломано.
– Да, но я не сидел бы здесь слишком долго. Подходит поезд.
До их слуха доносился ритмичный стук колес приближавшегося поезда. Йэн подал Триммеру руку. Проковыляв несколько шагов, тот со стоном опустился на землю. Вскоре показались отблески огней и вылетавшие из трубы паровоза искры, и мимо них медленно прошел грузовой состав. Йэн и Триммер зарылись лицом в покрытый сажей дерн. Ни тот, ни другой не промолвили ни слова, пока поезд не скрылся из виду и стук колес не замер. Затем Йэн сказал:
– А ты знаешь, прошло всего шестнадцать минут с того момента, как мы высадились.
– Шестнадцать проклятых минут… Это не так уж мало.
– У нас еще много времени, чтобы возвратиться к лодкам. Не спеши. По-моему, нам надо сделать небольшой крюк. Не нравится мне эта старушка с ружьем.
Триммер встал, опираясь на плечо Йэна:
– Кажется, у меня ничего не сломано.
– Конечно, нет.
– Почему «конечно»? Очень просто могло бы быть и сломано. Я ведь здорово грохнулся.
– Послушай, Триммер, сейчас нет времени спорить. Я очень рад, что ты не ранен. Давай пошли, может быть, мы еще доберемся до своих.
– Мне все же чертовски больно.
– Да, да, конечно, я не сомневаюсь. Давай быстрей, скоро все кончится. Можно подумать, черт возьми, что пьян ты, а не я.
Им понадобилось двадцать пять минут, чтобы добраться до лодок. Переход, по-видимому, пошел на пользу потрясенному Триммеру. К концу марша он начал двигаться быстрей и уверенней, но очень страдал от холода. Его зубы выбивали дробь, и только чувство долга не позволило Йэну предложить Триммеру виски. Они прошли мимо места, где оставили подрывную партию, но там никого не оказалось.
– По-моему, они драпанули, когда услышали выстрел, – сказал Триммер. – Вряд ли их можно упрекать за это.