Грисуолд пошел назад, сердито перебрасывая мяч из руки в руку. Он разбегался издалека и мчался на большой скорости. Мистер Краучбек не мог различить положение его ноги в момент броска. Похоже, он значительно переступил линию. Мистер Краучбек хотел было не засчитать мяч, но не успел открыть рот, как воротца упали. На этот раз парень, несомненно, переступил черту. Однако время истекло, и первый матч семестра был выигран. Выигравшие из команды «Богородицы-Победительницы» возвращались в павильон, окружив Грисуолда и похлопывая его по спине.
– В первый раз он переступил черту, – настаивал вратарь.
– О, я не знаю. Крауч не согласился с этим.
– Крауч отвлекся, он смотрел на самолет.
– Так или иначе, какая разница?
Мистер Краучбек возвращался в отель «Морской берег» вместе с миссис Тиккеридж, приводившей Дженифер и Феликса на матч. Они пошли более длинной дорогой, по пляжу, и Дженифер бросала в море палки для Феликса. Мистер Краучбек спросил:
– Вы видели сегодняшнюю утреннюю газету?
– Вы имеете в виду рейд на железную дорогу во Франции?
– Да. Какой, должно быть, великолепный молодой человек этот капитан Мактейвиш. Вы обратили внимание на то, что до войны он работал дамским парикмахером?
– Как же!
– Вот это-то и ободряет. Такие вот храбрецы и побьют немцев. То же самое было и в первую мировую войну. Слава богу, в нашей стране нет этих высокомерных ретроградов. Такие люди выдвигаются в момент, когда страна нуждается в них. Возьмите этого Молодого человека. Завивал локоны женщинам на лайнере, называл себя французским именем, никто и не подозревал, что за этим кроется. Могло случиться так, что ему никогда и не представился бы случай проявить себя. Но начинается война – он откладывает свои ножницы в сторону и без какой-либо суеты совершает самые смелые в военной истории подвиги. Ни в какой другой стране, миссис Тиккеридж, этого не случилось бы.
– На фотографии он выглядит не очень привлекательно, вы не находите?..
– Он выглядит таким, какой есть – подмастерьем дамского парикмахера. Честь ему и слава. По-моему, он очень скромный человек. Храбрецы часто бывают такими. Мой сын никогда не говорил о нем, а они ведь довольно долго были в Шотландии вместе. Наверное, Мактейвиш чувствовал себя там среди них довольно неуютно. Ну что ж, он показал им всем.
Когда они вошли в отель, к мистеру Краучбеку обратилась миссис Вейвесаур:
– Ах, мистер Краучбек, я так ждала вас, чтобы спросить. Вы не против, если я вырежу кое-что из вашей газеты, когда вы прочитаете ее?
– Конечно. Ради бога. Буду рад.
– Я имею в виду фотографию капитана Мактейвиша. У меня есть рамочка как раз такого размера.
– Он заслуживает рамки, – согласился мистер Краучбек.
Сообщение об операции «Пугач» дошло до Сиди-Бишра сначала из передачи Би-Би-Си, а позже в виде поздравительной радиограммы главнокомандующего в адрес штаба группы Хука.
– По-моему, это надо передать в отряд командос «Икс», – предложил майор Хаунд.
– Конечно. Во все отряды. Зачитать перед строем.
– Испанцам тоже?
– Особенно испанцам. Они всегда хвастаются тем, что взрывали монастыри во время гражданской войны. Пусть увидят, что мы тоже не пустяками занимаемся. Заставьте потрудиться этого толстяка переводчика.
– А вы знаете этого парня, полковник, Мактейвиша?
– Конечно. Я взял его к себе, когда был командиром отряда командос «Икс». Ты помнишь. Гай?
– Да, действительно.
– Ты и Джамбо Троттер пытались избавиться от него. Помнишь? Я хотел бы иметь здесь побольше таких офицеров, как Мактейвиш. Интересно было бы посмотреть на старину Джамбо, когда он прочитает это сообщение.
Действительно, прочитав это сообщение, Джамбо буквально засиял. В офицерском собрании алебардийского казарменного городка он заявил:
– Бедняга Бен Ритчи-Хук, не разбирался он в людях. Первоклассный был вояка, знаете Ли, но и на солнце бывают пятна. Если уж затаит зло на человека, его никак не уломаешь. Вы знаете, ведь это он выгнал Мактейвиша из корпуса алебардистов. Парню ничего не оставалось, как пойти в шотландский полк простым солдатом. А вот я сразу заприметил его. Это солдат не мирного, а военного времени, понимаете? Но ведь и сам Бен такой же. Оба они высечены из одного и того же камня. Поэтому-то они и не сошлись характерами. Такое часто бывает. Сам видел десятки раз.
Дамы на Итон-терэс сокрушались:
– Как же теперь с нашим Шотландчиком?
– В самом деле, как же это мы?
– Мы обращались с ним по-свински.
– Не может быть!
– Не так уж часто.
– Я всегда питала к нему слабость.
– Не пригласить ли его зайти?
– Ты думаешь, он придет?
– Можно попробовать.
– Так нам и надо, если он будет презирать нас.
– Скорее я сама буду презирать себя.
– Вирджиния, почему ты молчишь? Следует ли нам попытаться заполучить Шотландчика?
– Триммера? Делайте что хотите, мои дорогие, только без меня.
– Вирджиния, ты не оговорилась? Неужели ты не хочешь загладить свою вину?
– Я? Нет, – ответила Вирджиния и удалилась.
«Лейтенант (временный чин), состоящий в штатной должности капитана, Мактейвиш (офицерский корпус его величества).
По вопросу: о дальнейшем использовании ».
– Право же, – пробурчал председатель, – я не понимаю, из чего это вытекает, что наш комитет должен заниматься этим вопросом?
– Памятная записка военного кабинета, сэр.
– Удивительно! А я-то думал, что они заняты по горло более важными делами. Так в чем там дело?
– Так вот, сэр, вы помните Мактейвиша?
– Да, да, конечно.
– А вы читали о нем в «Ежедневном сплетнике»?
– Конечно нет.
– Так вот, сэр. Вы же знаете, что лорд Коппер всегда имел зуб на регулярную армию. Старые приятельские связи, протекция друзьям по одному выпуску и тому подобный вздор.
– Я не знал, – возразил генерал, набивая трубку. – Я никогда не читаю этот грязный листок.
– Так или иначе, но они откопали эту историю о том, что Мактейвиш начал войну в качестве кандидата в офицеры в корпусе алебардистов и был отчислен из него. Они говорят, потому якобы, что он был парикмахером.
– В этом нет ничего плохого.
– Вот именно, сэр. Однако все алебардисты, имевшие к нему то или иное отношение, находятся теперь на Ближнем Востоке. Мы попросили представить объяснения, но на это потребуется некоторое время, и если, как я предполагаю, они будут неудовлетворительными, то мы не сможем воспользоваться ими.