Он испуганно посмотрел в зеркало и вместо своей привычной физиономии увидел на редкость глупую баранью морду. Тогда он горько заплакал, встал на все свои новые четыре ноги и, цокая копытцами, выбежал вместе с остальными...»

А потом?

Потом, когда через несколько дней открыли хлев, куда всех их тогда же и поместили, то увидели, что бараны бесследно пропали!

«Вместо баранов в стойлах металось около двух десятков мужчин, прикованных за ноги к стене».

Ну, в конце концов человеческий облик им возвращается – как и в «Мастере и Маргариты» одного из персонажей возвращают в его костюм...

3

Когда Хоттабычу нужно было тайно побрить Вольку (бороду-то для прохода в кино, куда «до 16-ти» входа нет, ему Хоттабыч мгновенно вырастил, а как ее убрать – забыл!), он нашел в одном из домов бреющегося человека, собрал все бритвенные принадлежности, ухватил Степана Степановича за шиворот и, не говоря худого слова, «вылетел с ним через окошко в неизвестном направлении. Через несколько минут они через окошко же влетели в знакомую нам комнату...» Ну, там ему пришлось в насильственном порядке бороду у Вольки побрить.

Но, конечно, неожиданный вылет из собственного окошка и полет через весь город в Волькину комнату произвел на этого человека неизгладимое впечатление.

И автор «Старика Хоттабыча» пишет далее, что про Степана Степановича Пивораки «доподлинно известно, что он после описанных выше злоключений совершенно изменился.

Раньше болтливый, он стал скуп на слова и каждое из них тщательно взвешивает, перед тем, как произнести. Недавно еще большой любитель выпить, он решительно прекратил после этого потреблять алкогольные напитки и даже, если верить слухам, переменил фамилию Пивораки на более соответствующую его теперешнему настроению фамилию Ессентуки».

Но и тезка Степана Пивораки, один из персонажей «Мастера и Маргариты» – Степа Лиходеев – изменился не менее после того, как его вынесло из его квартиры (которую надо было освободить для Воланда и его свиты) неведомой силой и перенесло из Москвы в Ялту! «Ходят слухи, что он совершенно перестал пить портвейн и пьет только водку, настоянную на смородинных почках, отчего очень поздоровел. Говорят, что стал молчалив и сторонится женщин».

4

А откуда все-таки это сходство между персонажами таких разных книг совсем разных писателей – между Воландом «Мастера и Маргариты» и главным героем «Старика Хоттабыча»? Ведь авторы явно ничего не знали о работе друг друга, дописывая в конце 30-х годов, то есть в одно и то же время, свои произведения.

Воланд в плаще

Можно предположить, что дело, наверно, вот в чем. Фигура, стоявшая в тот год во главе нашей страны, – Сталин – давно уже воспринималась всеми ее жителями как воплощение всемогущества. Он держал в своих руках жизнь и смерть каждого человека. О том огромном зле, которое он приносил людям ежедневно (в середине 30-х годов в день расстреливали по его приказу тысячи невинных людей), разговоров вслух не было – это было смертельно опасно. А вот о неожиданных телефонных звонках кому-либо «сверху», прямо из Кремля, от «самого» Сталина, о его неожиданной помощи (убивал миллионы, а нескольким людям взял и помог – чтобы рождались легенды о «добром» Сталине) говорили все. Для этого он и звонил.

В ресторане

И поэтому совсем не удивительно, что изобразить некое всемогущее существо захотелось двум писателям одновременно, независимо друг от друга. Скорее можно удивляться, что таких сочинений не было гораздо больше.

5

Так случилось, что первым иллюстратором романа стала юная талантливая художница Надя Рушева (скоропостижно скончавшаяся в марте 1969 года, в неполных 17 лет).

Роман появился в свет – в искаженном виде, с огромными цензурными купюрами – в журнале «Москва»: первая часть в ноябрьском номере 1966 года, вторая в январском 1967-го. В руки Нади эти номера журнала, которые москвичи, да и жители разных городов давно рвали друг у друга из рук, попали в мае 1968 года. Два дня она читала Булгакова не отрываясь. И в июне начала серию своих рисунков к роману.

Известно, что во внешности «иностранца», в первой же главе романа появившегося на Патриарших прудах перед Берлиозом и Иваном Бездомным, немало от грима Мефистофеля в опере Гуно «Фауст». Юный Булгаков бегал слушать ее в Киеве бесчисленное количество раз.

А у юной художницы Рушевой был свой взгляд на Воланда. Рассматривая портрет Шаляпина в гриме Мефистофеля – работу знаменитого театрального художника А. Я. Головина, она «задумчиво сказала:

– А булгаковский Воланд... не таков (записи ее отца)».

В декабре 1968 года в фойе московского Центрального дома работников искусств развертывали ее однодневную выставку. И заместитель директора ЦДРИ потребовал изъять два стенда с «Мастером и Маргаритой»:

– Этот необычный, сомнительный булгаковский роман написан не для школьников!

За Надины рисунки к роману вступились известные люди, кинодраматурги, художники, говоря следующее (их слова, как и слова администратора, также записал отец Нади): «...Роман М. Булгакова – не сомнительный, а очень сложный и, во всяком случае, не запрещенный. Рушева – первой из художников его блестяще истолковала».

Сегодня уже никто не повторит слова советского администратора – «этот роман не для школьников!». И недаром художественное истолкование его школьницей оказалось первым.

Понтий Пилат с псом.

Про лилипутов, великанов, а также умных и добрых лошадей

1

На исходе XVII века, а именно 4 мая 1699 года из портового английского города Бристоля вышел в дальнее плавание корабль. Вышел он, как вы уже, конечно, поняли, под парусами, поскольку первый пароход был построен только столетие спустя.

Корабль держал курс на Индию. Но 5 ноября (то есть после полугодового пути!) ураганом их отнесло к Тасмании (не поленитесь взглянуть на карту мира и найти этот остров), а потом и вовсе понесло на скалу и разбило. Шестерым удалось спустить шлюпку. Потом и ее перевернуло. Один из путешественников долго плыл куда глаза глядят, подгоняемый ветром и течением. Наконец он почувствовал под ногами землю.

Буря стихала, но дно оказалось очень отлогим, и до берега он шел долго. Потом пошел по суше вглубь неведомой страны, но не встретил ни одного жителя. Наконец его сморило, он «лег на траву, очень низкую и мягкую, и заснул как никогда в жизни».