Лифт. Пока кабина спускается, закрываю глаза. Дорога до плаца займет десять минут. Если только кто-нибудь случайно не оставил у выхода гольфмобиль. Дальше самое сложное. В казармах расквартировано больше пятидесяти групп. Надо будет отыскать там Наггетса и тихо, чтобы никого не разбудить, вывести из казармы. Таким образом, на поиски и похищение у меня полчаса. Еще минут десять на то, чтобы незаметно проскользнуть в ангар, где высаживают людей из автобусов. С этого места начинается серия практически невыполнимых шагов. Первый: спрятаться в пустом автобусе. Второй: обезвредить солдат и водителя, после того как автобус окажется за воротами лагеря. Затем надо будет решить, где, когда и как избавиться от автобуса, чтобы пешком дойти до места встречи с Рингер.
«Что, если автобуса не будет и тебе придется ждать? Где ты собираешься прятаться?»
«Не знаю».
«Когда вы заберетесь в автобус, сколько ты будешь выжидать? Тридцать минут? Час?»
«Не знаю».
«Ты не знаешь? Хорошо, тогда вот что знаю я, Зомби: это займет слишком много времени. Кто-то обязательно поднимет тревогу».
Она права: это слишком долго. Надо было убить Кистнера, как предусматривалось планом.
Пункт четвертый: убить Кистнера.
Но Кистнер не из инопланетян. Он просто мальчишка. Как Танк, как Умпа, как Кремень. Кистнер не хотел этой войны, и он не знает правду о ней. Может, если бы я рассказал правду, он бы не поверил, но я не дал ему такого шанса.
Ты мягкотелый. Следовало убить его. Нельзя полагаться на удачу и принимать желаемое за действительное. Будущее человечества за жесткими ребятами.
Поэтому, когда двери лифта плавно открываются в главном холле, я мысленно даю обещание Наггетсу. Я не обещал этого своей сестре, чей медальон он сейчас носит на шее.
«Если между нами кто-нибудь встанет, я его убью».
И в ту секунду, когда я даю это обещание, что-то во Вселенной решает мне ответить – сигнал воздушной тревоги берет такую высокую ноту, что у меня чуть не лопаются барабанные перепонки.
Отлично! Удача наконец-то на моей стороне. Кросс через лагерь отменяется. Не надо прокрадываться в казармы и искать там Наггетса, как иголку в стоге сена. Не надо бежать к автобусам. Вместо этого надо просто спуститься по лестнице в подземный комплекс. Там меня ждет организованный хаос. Я выловлю Наггетса в детском убежище. Мы подождем сигнал отмены тревоги, а потом дойдет дело до автобусов.
Все просто.
Я на полпути к лестнице, и тут пустой холл заполняется тошнотворным зеленым светом. Флуоресцентные лампы под потолком выключены, это стандартная процедура во время воздушной тревоги, так что свет идет не изнутри, он просачивается откуда-то с парковки.
Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть. Не следовало этого делать.
Сквозь стеклянные двери замечаю, как через парковку к взлетному полю едет гольфмобиль. А потом вижу источник зеленого света. Он у главного входа в госпиталь. Круглый, раза в два больше, чем футбольный мяч. Напоминает глаз. Я смотрю на него, он смотрит на меня.
«Глаз» мигает.
Частота мигания увеличивается.
Начинается пульсация.
Сирена воет так громко, что я чувствую, как на затылке подрагивают волосы.
Я устремляюсь обратно к главной вентиляционной системе, подальше от оружейного склада, но почти сразу останавливаюсь.
«Кэсси, это же оружейный склад».
Возвращаюсь к решетке и целых три минуты высматриваю внизу какое-нибудь движение. Сирена так бьет по ушам, что трудно сосредоточиться. Спасибо, подполковник Вош.
– Черт с тобой, мишка, – говорю я, еле ворочая разбухшим языком. – Мы спускаемся.
С криком «Ийа!» бью голой пяткой по решетке. Та отскакивает с одного удара. Когда я бросила ходить на тренировки, мама спросила: почему? Я сказала, что карате меня больше не заводит. «Не заводит» – это мой способ сказать, что мне скучно. Жаловаться на скуку при маме нельзя, сразу получишь в руки тряпку.
Спрыгиваю из воздуховода в комнату. Ну, это не комната, скорее склад средних размеров. Здесь есть все, что может понадобиться инопланетным захватчикам для поддержания работы лагеря смерти. Вдоль стены уютно устроились в специальных гнездышках «глаза». Их тут несколько сотен. Вдоль стены напротив – бесконечные ряды винтовок, гранатометов и другого оружия, я даже не представляю, как им пользоваться. А здесь оружие поменьше: самозарядные винтовки, гранаты и боевые ножи. А вот тут у нас гардероб: мундиры для всех существующих званий всех родов войск. К форме прилагаются ремни, ботинки и даже поясные сумки армейского образца.
И я – как ребенок в кондитерской.
Первым делом избавляюсь от комбинезона. Потом выбираю форму самого маленького размера и надеваю ее. Потом – ботинки.
Пришло время вооружиться. «Люгер» с полной обоймой. Пара гранат. М-16? Почему бы и нет? Собираешься играть роль, изволь соответствовать. Кладу в поясную сумку несколько запасных обойм. О, а это что? У меня на ремне есть даже кобура для зловещего вида ножа с лезвием в десять дюймов.
Рядом со шкафом с пистолетами замечаю деревянный ящик. Заглядываю – там куча серых металлических цилиндров. Что за диво? Какие-нибудь специальные палки-гранаты? Беру один, он полый, на конце резьба. Теперь понимаю.
Глушитель.
И он отлично подходит к стволу моей М-16.
Заправляю волосы под кепи. Головной убор велик, жаль, что здесь нет зеркала. Надеюсь сойти за новобранца, хотя я больше похожа на младшую сестренку солдата Джейн, решившую поиграть в переодевание.
Теперь надо решить, что делать с мишкой. Отыскиваю нечто похожее на кожаный ранец и, запихнув туда игрушку, надеваю на плечи. К этому моменту я уже не обращаю внимания на сирену. Я испытываю воодушевление. Мне не только удалось немного повысить свои шансы; я знаю, что Эван здесь, а он сделает все для моего спасения или умрет.
Возвращаюсь к вентиляции. Уходить по воздуховодам, это при том, что мой вес увеличился фунтов на двадцать, или рискнуть и пойти коридорами? Какой смысл маскироваться, если все равно собираешься прятаться? Я поворачиваюсь к двери, и в эту секунду сирена замолкает, наступает тишина.
Мне это не кажется хорошим знаком.
А еще до меня доходит, что оставаться поблизости от склада, в котором полно зеленых бомб, – не самая лучшая идея. Одна такая способна выжечь квадратную милю земли, а дюжину ее близняшек уже переправили наверх.
Я ретируюсь к двери, и, прежде чем успеваю выйти, первый «глаз» оживает. Вся комната вибрирует. Остаются считаные футы, и тут начинает прощально подмигивать следующий «глаз». Этот, наверное, ближе, потому что с потолка густо сыплется пыль, а труба воздуховода в противоположном конце комнаты срывается с кронштейнов.