Проводник нахмурился. Он не любил загадок. Если люди, как бы они ни прятались, человеку с его опытом видны как на ладони, то неожиданные сложные задачи раздражают, чтобы не сказать больше. С остальными все ясно: Краб – подлец, Макс – молодец. Все просто, всегда знаешь, чего от кого ждать. Но Очкарик…
Грек терпеливо дожидался, пока Краб закончит с перевязкой. Мучения парня доставляли проводнику удовольствие, с каждым часом скрываемое все хуже и хуже. Вот у кого шансов уцелеть не было, лишись он проводника. Однако у Краба и мысли не возникло о том, чтобы хотя бы перестраховаться. Не бросился на выручку, прикрывался чужими спинами, позорно бежал с поля боя. На что он рассчитывал, если всем им суждено было сгинуть на свалке? До сих пор, вероятно, сидел бы на автобусной остановке. Десерт для хозяина, если тому удалось выжить.
Проводник открыл было рот, чтобы сообщить Крабу, вздохнувшему с облегчением, что его очередь первым заступать в караул, но тут Перец негромко сказал:
– Грек, пойдем, я кое-что тебе покажу.
Созрел, значит. Грек поднялся и пошел за сталкером. Тот скрылся за дверью, той, что находилась сразу за саркофагом, и пошел по коридору, не оглянувшись.
– Краб – первый. – Грек остановился на пороге, взглядом погасив недовольство со стороны Краба. – Следующий Макс. Потом – Очкарик. Меня будить как всегда. Все. Отбой.
Коридор с периодически гаснущими лампочками почти тонул в темноте. На влажных стенах вздувались уродливые бородавки синеватых грибов. Липкий сырой воздух. Запах затхлый, как на складе секонд-хенда. На треснувшем настенном кафеле чернели пятна жирной копоти, оплывавшей восковыми каплями, матово блестевшими в тусклом свете.
– Вот и первый ориентир, – сказал Перец и ткнул пальцем в угол.
Грек тоже туда посмотрел.
В углу, вывернув в разные стороны переломанные конечности, лежал обгоревший труп. Кожные покровы обуглились, ссохлись и обтянули огромный череп. Распахнутая пасть мало чем напоминала человеческую. Черные стеклянные сгустки навеки застыли в глазных впадинах. Несуразно длинные руки с огромными когтями, отчего-то не тронутыми огнем, доходили до колен. Кожа на вздувшемся животе лопнула, и оттуда торчала черная масляная требуха.
Выродки – мутанты, бывшие когда-то людьми. Теми немногими, кому удалось уцелеть после первой аварии на ЧАЭС. Удлинившиеся передние конечности поставили тварей на колени. Они передвигались на четвереньках, как и положено животным. Физиономии мутантов скрывались за противогазами, уцелевшими на изуродованных лицах неизвестно в силу каких причин. Дикое сочетание тела, изувеченного мутациями, и осколка цивилизации в виде старенького противогаза с оборванным шлангом многих вводило в заблуждение. Ученые пробовали было договориться, воззвать, так сказать, к человеческому началу. Однако эта затея оказалась столь же безрезультатной, как разговор с живодером. Расчетливые, хладнокровные твари предпочитали нападать стаями. Они подбирались вплотную к жертве и стальными когтями рвали на части податливую плоть.
– Другого места не нашел, – проворчал Грек.
Ему почудился тошнотворный запах гниющей плоти. Хотя это наверняка было самовнушение. Труп мог пролежать тут и год, и больше.
– Слышишь, Перец? Другого места для разговора в твоих хоромах не нашлось, кроме как рядом со сгоревшим выродком?
– А тебе чего, он мешает? – удивился Перец. – Он же не живой.
– Ладно. – Проводник махнул рукой. – Красиво жить не запретишь. Говори, чего хотел.
Перец не спешил. Он нагнулся, перевернул нечто вроде железной решетки, поставил ее для устойчивости на деревянные ящики, несколько раз качнул, проверяя конструкцию на прочность, сел и поджал ноги под импровизированную лавку.
– Давай садись, места хватит. – Перец хлопнул по решетке рядом с собой. – У тебя выпить есть?
– Есть. Спирт.
– Медицинский?
– Точно.
– Это дело. Давай.
Грек не стал вдаваться в это короткое «давай», напоминать, что в Зоне за все приходилось расплачиваться. Не тот случай. Иными словами, на чужой территории свои порядки. Хай пьет, не подавится.
Он полез во внутренний нагрудный карман куртки и выудил плоскую серебряную флягу.
– За встречу. – Грек первым сделал глоток.
Перец не стал жадничать, хлебнул, шумно выпустил воздух, прижал рукав к носу и вернул флягу.
– Забирает, – спустя пару минут сказал он. В тесном помещении с низким потолком и близкими стенами голос его звучал сдавленно. – И вправду медицинский спирт. А то некоторые прут в Зону коньяк. Я это не приветствую. Тут или спирт, или водка – первый помощник. Коньяк – напиток для праздника. А чему тут радоваться?
– Не скажи. Я коньяк люблю. Расслабляет.
– Во-во. Я и говорю, нашел, где расслабляться. Самое тут место в Зоне для этого. С девочкой хорошей в постели надо расслабляться, а сюда ходят наоборот – напрягаться. Все жилы, все нервы в кулак собрал – и вперед.
Помолчали. Грек терпеливо ждал продолжения и дождался:
– Слышь, Грек, эти… из «Патриота» обнаглели совсем.
– Ну ты даешь, Перец! Удивил такой новостью. Они наглыми были всегда.
– Маркса убили.
– Маркса? Это высокий такой, худой мужик? На Жучару из «Сталкера» работал?
– Точно.
– За что убили?
– Мутант, говорят.
– Так мутант или говорят?
– А тебе есть разница? – набычился Перец. – Он прежде всего человеком был – вот что главное. А сколько там у него костей, какая на фиг разница?
– Ты-то откуда про кости знаешь?
– Знаю… знал. – Перец надолго замолчал.
– Понятно, – задумчиво протянул Грек. – Так было всегда, Перец. «Патриотовцы» охотятся за мутантами и убивают их. Ты же знаешь, у них сдвиг по этой фазе.
Перец зло выругался:
– Плевать я хотел на их сдвиги! Хозяевами Зоны себя возомнили! Свои законы уставить хотят! Маркса не просто убили, а еще и пытали перед смертью. Он настоящим мужиком был. Ему просто не повезло. Под выброс попал… Да, я знал, что у него начались мутации. Знал. – Он вдруг повернулся и уставился на Грека. – Можешь этим сукам так и сказать, когда встретишь. Мол, Перец знал, что Маркс мутант. Пусть приходят сюда, ко мне. Я найду чем встретить дорогих гостей.
– Слышь, ты, Перец!.. – Проводник нахмурился. – Ты говори, да не заговаривайся. Какого… мне с ними беседы разводить? Я тоже ненавижу их. Согласен, слишком много на себя взвалили, как бы не надорваться. Зона не любит ничьих законов, не считая своих собственных. Но что прикажешь делать? Войной на них не попрешь.
– Почему? – тихо спросил сталкер. – Почему не попрешь? Жучара у «Сталкера» мутантов собирает. Там у него катакомбы почище этих. Слыхал?